а на берегу нас встречал весь штаб соединения во главе с командиром, мне надо было рассчитать свой маневр таким образом, что бы развернувшись кормой отдать якорь и на заднем ходу подойти вплотную к пирсу, дав возможность швартовой команде подать швартовый конец на пирс.
Мне доводилось швартоваться и в худших условиях, поэтому мне все было понятно, но все же я вызвал на мостик боцмана и детально проинструктировал его – какие действия и по каким моим командам он должен выполнить. Убедившись, что он меня понял, я его отпустил и начал готовиться к швартовке. Надо отметить, что в жизни командира никогда не бывает двух одинаковых швартовок, даже если ты швартуешься в родной базе. Всегда возникают какие-нибудь новые обстоятельства – разное направление и сила ветра, разный уровень подготовки швартовых команд и т. д.
Детально не вдаваясь в процесс швартовки, скажу одно, как часто это бывает, боцман решил по своему усмотрению ускорить этот процесс и подал швартовый конец на пирс раньше времени. Как говориться лучшее – враг хорошего. В результате швартовка вместо десяти минут продолжалась сорок. Конечно, я был зол и поэтому всё это время рассказывал боцману во весь мой командирский голос о том, откуда у него растут руки, как он появился на этот свет, как не правильно спали с его мамой и с его бабушкой. В общем, есть такое выражение трёхэтажный мат, в этот раз у меня получался семиэтажный и более. Громыхая своей забористой тирадой на мостике, я все же внимательно следил за работой швартовой команды, которой теперь приходилось вручную подтягивать корабль к пирсу, потому что, как это всегда случается шпиль вышел из строя.
Иногда я переключался на швартовую команду, попутно рассказывая и им о том, как они появились на свет и откуда у них растут руки. Ругань моя была не злобной и за дело, поэтому матросы улыбались и работали веселее. В тот момент мне вспомнился рассказ Джека Лондона, моего любимого писателя, в котором он описывал приём на работу боцмана на парусное судно. Кроме исключительного знания такелажа (парусное оснащения корабля) от боцмана требовалось виртуозное владение бранными словами, потому что работа с такелажем была очень тяжелой и имелась необходимость каким-то образом подбадривать матросов.
Когда мы, наконец, привязались (пришвартовались), и я доложил командиру соединения о выполненной боевой задаче, он с усмешкой взял меня под локоток и, отводя в сторону, так мягонько спросил: «Что же вы командир, боцман живой человек, а вы его перед всем честным народом, целых полчаса не повторяясь?» Я попытался объяснить, но он, улыбнувшись, бросил: «Душевно было, красиво!».
Позже я и сам это понял, потому что повторить подобного уже никогда не смог. То ли боцман стал работать лучше, то ли это действительно было вдохновение!
Когда срывает крышу
Мы работали с ней в одном учреждении. Заметили друг друга сразу. Несколько месяцев просто переглядывались,
