лес стал редеть, а потом и вовсе деревья расступились, и Гейл оказался на небольшой полянке. Сбросив свою поклажу и оружие под ближайшим кустом, мужчина осмотрел лужайку и заметил на её противоположной от леса стороне небольшую каменную площадку, от которой вдоль всей горы шла довольно широкая коса. Гейл повернулся и бросил задумчивый взгляд на валяющуюся под кустом добычу. Обед подождёт, гораздо интереснее отправиться на исследование той части горы, к которой ведёт эта каменная тропинка. Хотя, какой-нибудь зверь вполне может почуять кровь и прийти сюда, чтобы полакомиться тушками уток, потому следовало решить, что важнее – провизия или азарт исследователя. Гейл уже решил было вернуться и забрать хотя бы лук со стрелами, когда внимание его привлекло что-то светлое, похожее на парашют, висящий на одиноком голом кусте, торчащем из скалы. Забыв про оружие, Гейл направился к каменной тропе, сдерживая себя, чтобы не перейти на бег. Кровь шумела в ушах, оглушая, а в сердце застыла тупая ноющая боль. Шаг-второй, нога, обутая в сапог из мягкой кожи, встаёт на острый камень, а глаза, прикованные к белому пятну, выделяющемуся среди мрачных скал, уже различают крошечные ножки… кружевную нижнюю юбку… золотые локоны, безжизненно свисающие вниз.
– Нет! Нет-нет-нет! – шёпот Гейла едва слышен, срывается с губ хриплым полустоном. – Нет! – крик замирает на губах, его подхватывает злое эхо, многократно разнося по равнодушной пропасти. – Санта!! Нет!!!
Гейл обхватил ножку сестры, висящей вниз головой и каким-то чудом зацепившейся платьем за ветви мёртвого куста, и дёрнул на себя. Он уже знал страшную правду. Знал с того самого момента, когда его сердце, в котором жила безграничная любовь к малышке-Санте, откликнулось на надвигающуюся беду. Санта была мертва. Один бог ведал, сколько она провисела на этом кусте, и что стало причиной её смерти. Гейл прижал её к груди и осторожно, словно боясь разбудить спящего ребёнка, понёс на полянку. Ни стона, ни всхлипа не сорвалось с уст Гейла, он лишь чувствовал, что с каждым шагом и без того окаменевшее его сердце превращается в кусок свинца.
Санта была похожа на сломанную куклу. Гейл уложил её на траву, бесконечно бережно расправил платьице, прикрывая ободранные коленки, убрал с лица прилипшую прядку золотистых волос. Его мёртвая сестрёнка смотрела в бескрайнюю высоту неба ясными глазами, которые уже никогда не увидят его лазури. Никогда не посмотрят на Гейла с той бесконечной теплотой и лаской, которые всегда жили во взгляде маленькой Санты.
Гейл лёг рядом с сестрой и тоже уставился в равнодушную синеву неба. Он хотел разделить с Сантой то, что стало бы для него самым драгоценным даром. Гейл хотел разделить с Сантой смерть.
Месяц проходил за месяцем, но каждый день для Гейла неизменным оставалось лишь одно – рано утром он умывался водой из горного ключа, надевал выстиранную и высохшую за ночь одежду и отправлялся на могилу Санты, чтобы провести там почти весь день, скрупулёзно изучая книгу дядюшки Лероя. Его маленькая сестрёнка
