новые сапоги стоили столько же, сколько десять мешков цемента. А бетон, а кирпич? Она в последнее время поймала себя на том, что финансовые вопросы думает в кубометрах, погонных метрах и рабочих часах.
Если хочешь покончить с нормальной жизнью, организуй себе западню в виде стройки, в которую ухнут все силы, время и деньги, и через какое-то время заметишь или добрые люди подскажут, что превратилась неизвестно во что. Была женщиной, а стала сухой, деловой даже не бабой, а человекоединицей без пола.
Еще год назад, попав в финансовый цейтнот, Даша прогнулась, наступила на горло собственной гордости и позвонила бывшему мужу. Дела у того шли неплохо, пара магазинов кое-что приносила. А Дарья тогда осталась вовсе без гроша. До голодных обмороков дело пока не доходило, но поясок уже подтянулся на последнюю дырочку. Даша попросила в долг. На что получила контрпредложение, решить дело по-родственному. Витюша предлагал ченчь: купить Даше взамен бабкиного наследства однокомнатную «с ремонтом» в Челябинске. При том, что разница в цене была на порядок. Даша поблагодарила бывшего мужа за щедрость и уже собралась отключиться, когда Витюша елейным голоском поинтересовался:
– А ты как думала? Мы тут в снегу по шею, а ты на югах в тепле, строишь с понтом светлое будущее, трахаешься без сомнения с каждым встречным поперечным, а я тебе должен оплачивать развлечения?
– Ты в своем уме? – оторопела Даша.
– Разумеется. А потому денег я тебе не дам. Бери бабки за сексуальные услуги. Или меняй свой недостроенный сарай на однокомнатную. На такой вариант я согласен.
И Даша сказала ему куда следовать. Точнехонький адрес выдала по буквам, отключилась и поняла, что сдохнет с голоду, но больше ни у кого ничего просить не станет. А еще сообразила, что год назад тирада на русском устном просто не могла у нее сложиться. Тогда она еще не все слова знала, во-первых, а во-вторых, выговаривать их было свыше ее воспитания. За пределами, так сказать, добра и зла.
Что мы имеем, – думала она, перебирая в памяти разговор с бывшим близким человеком, – а имеем мы деградацию. Я становлюсь грубой теткой. Не теткой даже, а грубой особью.
За последний год у Дарьи не случилось ни одного мужчины. Пролапсус эст. Дома, после развода нет-нет да возникали какие-то отношения. Романами не назовешь, но и не разовые акции. А когда переехала сюда, ее будто выключили. Она столько сил отдавала борьбе за выживание, что в какой-то момент перестала ощущать потребность в сексе. Нет и нет. Основной и почти единственной доминантой стал расчет: если сэкономить на еде и одежде еще немного… получишь все ту же особь без пола.
Дарья работала на трех работах: брала дежурства в стационаре, бегала по вызовам, и в любое время суток, если не была на трудовой вахте, могла выехать на спасение очередного алкоголика от самого себя.
Она научилась брать деньги у больных, не краснея. Никогда в прежней жизни ей не приходилось назначать цену
