агрессивно скалится он на балкон. – По-типу на «Славянский базар» с того света приехал… Ты что – за лохов нас тут держишь? А за свой базар по понятиях ответишь?
Документов в карманах мулявинского пиджака нет. Последнего «песняровского» диска с изображением солиста – тем более. Так что отвечать нечем. Однако возмущение в его душе уже пылает пожаром, и погасить этот пожар можно лишь водкой…
Тем временем оборванец с уголовной физиономией предлагает весьма резонно:
– Алло, я сейчас гитару тебе передам. Если сбацаешь что-нибудь из «Песняров» – сгоняем для тебя в магазин. Если нет – окна побъем. Согласен?
Маэстро мужественно глотает обиду, растерянно пожимает плечами… и соглашается. А что ему еще остается?
Как ни странно, но оборванцы вскоре приносят гитару. Безусловно, не «Stratocaster»: разбитая дека, истертый гриф, измочаленные струны… Не иначе, на мусорке нашли. Мулявин расплетает на балконе капроновый шнур для белья, спускает конец бомжам…
– Что вам исполнить? – мрачно спрашивает он, настраивая инструмент.
– А что хочешь! – милостливо позволяют бомжи.
С балкона доносится шелест и сдержанный кашель. Не проходит и минуты, как влажный фиолетовый сумрак полнится серебряным гитарным перебором, и вечерний двор пронзает печальный тенор:
Бывай, абуджаная сэрцам дарагая,
Чаму так горка, не магу я зразумець…
У мусорных контейнеров становится необычайно тихо. Бомжи разных возрастов, полов и степеней маргинальности вылазят на свет и посматривают на Песняра, словно дрессированные крысы на гамельнского флейтиста.
Мулявин аккуратненько кладет последний аккорд. Кривоногий растерянно чешет затылок:
– Совпадает… Может, и на самом деле тот самый Мулявин? Короче, мужик, бросай бабло, сейчас сгоняем. Тебе что – «чернило» или водку?
– А если у тебя лавешек мало, то можем добавить! – с меценатскими интонациями предлагает одутловатый. – Может, еще и закуски какой?
Пока эстетизированные босяки бегут в «ночник», маэстро неожиданно вдохновляется и уже без всяких заявок слушателей продолжает концерт из песен своей молодости – от «Касіў Ясь канюшыну» да «Александрыны».
И исполнение это чудодейственным образом изменяет старого, спившегося и полузабытого всеми музыканта. Голос молодеет, лицо блестит, глаза лучатся… Происходит то, что наркоманы называют «приходом», музыканты «драйвом», а психологи – твоческим аффектом Художника.
Под балкон тихонько собирается вся дворовая публика: гопники, бляди и даже участковый мент. Все слушают завороженно и благодарно, и это наводит на философские мысли про массовое душевное очищение. Вскоре со стороны «ночника» появляются и бомжи. Притом кривоногий еще издалека победно поднимает над головой бутыль водки, а одутловатый демонстрирует огромный кусок ливерки. Пробираются сквозь толпу, синхронно задирают подбородки и с искренним почтением сообщают:
– Вот, купили все,
