поговорил попик, – мне, как всегда.
– Конечно, батюшка!.. Наливайте сами… Не заставляйте себя угощать… Александр Сергеевич, не в службу, а в дружбу, помоги батюшке.
– С превеликим удовольствием, – со смехом ответил Пушкин.
В рюмках заискрился травник, распространяя приятный запах.
– Ну, что ж, – поднялась хозяйка, – с Масленицей, господа и гости мои!
Все выпили… Чем же закусить? Глаза разбегались от изобилия… Может, балычком янтарным, или белорыбицей, розовой семгой, икрой, грибками?.. А рядом дымилась гора рубленых яиц, белела сметана…
– Как вы думаете, отче, может, повторить? – улыбаясь, спросил Пушкин.
– От вас за милость приму, Александр Сергеевич, – застенчиво улыбаясь, ответил попик.
Отец Шкода любил молодого барина и часто захаживал к нему в гости попить чайку, но и опасался его: иной раз такое богохульство произнесет, что хоть святых выноси…
– Еще травничку или рябиновой испробуем, отец? – спросил Пушкин.
– Благодарствую, но для здоровья лучше травничку, он пользительней…
Обеденные приборы мелькали в руках гостей, раздавался смех и шутки. Ключница Акулина Памфиловна следила за порядком. Хоть блины и таяли прямо на глазах, но дотаять не могли: дворовые девки тут же тащили новую порцию.
– Возьмите горяченьких, – призывала ключница.
Вдруг раздался громкий смех Пушкина:
– Представляю, как мучится святой Антоний, наблюдая наше пиршество!.. – при этом он указал на висящую картину. – Его бесы окружают, а нас блины и травничек. Не знаю, как святой, а мне больше по душе травничек закусывать блинами. Изнемогаю уже, но беру еще… – Захватив сразу два блина, он облил их маслом, густо намазал сметаной и отправил их в рот… Зажмурился и застонал: батюшка, небеса вижу!..
Раздался дружный смех. Даже ключница улыбнулась, хотя она не очень любила михайловского барина из-за его ногтей, за шумное поведение, а из-за стола выйдет, так даже лба не перекрестит. Но шутки его и ее радовали, и она в благодарность часто угощала его моченой антоновкой, которая была ему по вкусу.
Батюшка тоже смотрел на Пушкина со смехом, ожидая чего-нибудь необычного, озорного… Пушкин не заставил себя долго ждать. Попик еще не успел даже налить себе и соседям смородиновки, как Пушкин встал с поднятой рюмкой, начал нараспев:
Настоичка травная,
Настоичка тройная,
На зелья составная —
Удивительная!..
Вприсядку при народе
Тряхнул бы в хороводе
Под «Взбранной воеводе —
Победительная…»
Раздался общий смех. Хозяйка укоризненно посмотрела на Пушкина и погрозила пальчиком.
– Ну, что вы сразу на меня… Я здесь ни при чем… Это стихи Мятлева, и я не виноват, что он в грех вводит отца Георгия…
Отец Георгий от неожиданности поперхнулся, застенчиво улыбаясь, вытирал свою вспотевшую лысину.
