власти, осуществляемой в российском контексте сильным государственно-бирократическим политическим режимом, превалирует над доминантной партийной системой. Хотя партии являются главными участниками парламентских выборов, они в лучшем случае выполняют вспомогательные функции в рамках существующего режима.
Это относится в том числе и к «Единой России» (ЕР), роль которой как доминирующей партии весьма ограничена [Roberts, 2012]. Она была доминирующей только в отношении других партий и только в стенах парламента, но не могла контролировать режим. Наоборот, режим во всех отношениях контролировал партию, навязывая ей среди прочего слабых руководителей. […] В то же время в рамках партии действовали различные «клубы», игравшие роль бомб замедленного действия, готовых взорваться, как только партия начнет представлять угрозу режиму. Что касается других партий, то монополия режима на политические ресурсы […] в такой степени маргинализовала их, что называться «оппозиционными» они могли лишь условно [Gel'man, 2005; Mikhailovskii, 2005; White 2011]. […]
По мнению Генри Хейла, выступившего с концепцией «заменителей партий», в силу того, что российские политические партии оказались неспособны заполнить электоральный рынок, их функции взяли на себя различные непартийные институты (фракции, клики, другие неформальные объединения и корпоративные группы), предложившие альтернативные пути достижения властных высот. Партии, по его мнению, могут опираться на два типа капитала: идейный, апеллирующий к ценностям и идентичностям; и административный, привлекающий амбициозных политиков обещанием государственных должностей и власти. Российские партии не в силах монополизировать эти источники политического капитала. […] Хотя партии выполняют важные функции, включая структурирование электоральной конкуренции, они оказались неспособны играть доминирующую роль в политической системе [Hale, 2006]. […]
Этот и другие походы предлагают плодотворное объяснение причин маргинализации партий в российской политической системе. Однако вся сложность социальных и политических отношений часто сводится к упрощенной модели доминирующего режима. На мой же взгляд, [в России] возникло дуалистическое государство, в котором нормативной / законной системе, основанной на конституционном праве, был брошен вызов со стороны системы неформальных теневых договоренностей, именуемой мной «административным режимом» и образуемой различными конфликтующими группами ([Sakwa, 2011] – именно эта работа легла в основу данной статьи). Конфликт между конституционным государством и административным режимом – определяющая характеристика современной российской политики [Sakwa, 2010]. Следы этого конфликта можно найти в любом обществе, но в России дуалистичность приобрела системные формы. Как показала борьба вокруг выдвижения преемника в 1999–2000 и 2007–2008 гг., ни один из двух порядков не может одержать победу над другим. Борьба между конституционным государством и административным режимом – это решающий процесс, в котором происходит
