престиж, и ранее невысокий, оставался на низком уровне из-за недостатка общественной поддержки. В 2006 г. только 24% населения считали, что политические партии играют в России важную роль. […] В 2009 г. рейтинг доверия к политическим партиям составил всего лишь 11% [Gorshkov et al., 2009, p. 59]. Неудивительно, что избиратели ориентировались на наиболее работающую часть политической системы, т.е. на президента, не питая особого уважения к другим, более «декоративным», институтам. […] Многопартийная «система», безусловно, была в глубоком кризисе, поскольку путинские реформы привели к снижению уровня конкуренции и монополизации партийного политического представительства «Единой России». Как было отмечено раньше, неясно, существовала ли в России вообще когда-нибудь партийная система – т.е. такая, в которой партии могли играть решающую роль при принятии политических решений. […]
Административный режим постоянно выражал обеспокоенность по поводу возможного возникновения независимого националистического движения, способного угрожать его автономии и даже существованию. Именно непредсказуемость и национализм стали причиной целенаправленного разрушения «Родины», остатки которой были впоследствии поглощены новым кремлевским проектом – «Справедливой Россией», призванной представлять левый центр политического спектра. Перед СР, как и перед «Родиной» в 2003 г., стояла цель переманить часть членского состава и избирателей у коммунистов и Жириновского. Так что новая организация была преимущественно проектной партией. Однако на нее были возложены и спойлерские функции – она должна была занять левоцентристскую нишу, не позволив появиться там независимой партии [Sestanovich, 2007, p. 123]. У лояльных Кремлю избирателей появился более богатый выбор, но, как побочный эффект, произошло размывание монополии ЕР. Создание СР в качестве запасной «партии власти» увеличило степень бюрократического плюрализма, который в дальнейшем мог вылиться в настоящую конкуренцию. Создание СР отражало разногласия между различными «башнями» Кремля, а также стремление последнего расширить свою электоральную базу, не делясь ни с кем властью. На парламентских выборах 2007 г. режим отказался от поддержки СР из опасения, что наличие двух режимных партий расколет чиновничий аппарат на два лагеря.
«Справедливая Россия» могла стать хорошим примером «полугосударственной» партии, эффективно используемой режимом для того, чтобы направить оппозицию в безопасное для себя русло [March, 2009, p. 508]. Но как уже отмечалось раньше, данная стратегия была опасна тем, что создавала потенциальную угрозу для самого административного режима, породившего эту партию. СР должна была ограничивать электоральную конкуренцию, а в итоге проторила новые пути для ее развития.
По мнению А. Грызмала-Буссе (2008), в посткоммунистическом мире партии, в отличие от своих увядающих западноевропейских аналогов, выполняют жизненно важные государствообразющие функции. Они борются
