улыбнулась:
– Ничего не могу с собой поделать. Но давайте не будем. Пожалуйста.
– Как пожелаете, – ответила я сухо. – Извините.
Я снова повернулась к окну. Моим глазам предстала огромная и грозная гора. И тут меня вдруг озарило. Блейвен! Это мое упоминание о Блейвене, а вовсе не Джанетта вынудило Маршу укрыться в стакан с джином, как улитку в раковину. Родерик Грант, и Мурдо, и вот теперь Марша Малинг… или у меня разыгралось воображение? Я уставилась в сгущающиеся сумерки, в которых запоздавший гость как раз проходил последние двадцать ярдов до входной двери. Мой взгляд сосредоточился на нем. Я замерла, потом снова посмотрела на него…
– О господи! – воскликнула я и отпрянула от окна, как камень, пущенный из пращи.
Остановившись на коврике у камина прямо напротив вытаращившей глаза Марши, я сделала глубокий-глубокий вдох и повторила:
– О господи!
– Что случилось? Это потому что я…
– Вы тут совершенно ни при чем, – устало произнесла я. – Это все человек, который только что подошел к входной двери.
– Человек? – в замешательстве повторила Марша.
– Да. Полагаю, это и есть ваш безымянный, темный, роковой писатель… вот только для меня он совсем не безымянный. Его зовут Николас Друри.
Она раскрыла рот:
– Не может быть! Неужели…
Я кивнула:
– Именно. Мой муж.
– По… подонок?
Я грустно улыбнулась:
– Совершенно верно. Как вы и сказали. Отпуск обещает быть весьма забавным, – добавила я совершенно неубедительно.
Глава 3
Камасунари (1)
Да, там она и была, огромная, как жизнь, высокомерная черная подпись в книге посетителей: «Николас Друри, Лондон, 29 мая 1953 г.» Секунду я глядела на нее, кусая губы, потом мое внимание привлекла другая запись той же рукой в начале предыдущей страницы: «Николас Друри, Лондон, 28 апреля 1953 г.»
Значит, он уже приезжал сюда этой весной. Я нахмурилась, гадая, что занесло его на Скай. Должно быть, он собирал здесь материал для какой-нибудь книги; вряд ли он выбрал бы это место для отдыха.
Насколько я помнила Николаса, горные края, форель и вереск в тумане плохо с ним согласовывались. Я взяла ручку, ощущая, что моей руке не хватает уверенности. Всего моего тщательно выработанного самообладания не хватит, чтобы снова встретиться с Николасом Друри, да еще с видом шутливого дружелюбия, какое, несомненно, модно среди разведенных пар лондонского света.
Я окунула ручку в чернильницу, помедлила и наконец написала: «Джанетта Брук, приход Тенч-Аббас, Уорикшир». Затем с трудом стащила с пальца обручальное кольцо и положила его в сумку. Придется объяснять майору Персимону, владельцу гостиницы, каким образом миссис Друри внезапно превратилась в мисс Брук: я опасалась, что может возникнуть множество затруднительных ситуаций, если в
