письма недовольной провинциальной дамы.
Петербургская «Неделя» в № 4 от 25 января 1887 года так писала об «обрусителях»: «Сюжет названного романа – деятельность русской администрации в западном крае… Мы не можем понять только одного: зачем это обличение написано в форме романа? Интереса собственно художественного оно, конечно, не имеет. Оно важно и интересно лишь настолько, насколько содержит в себе действительную правду, так как это, в сущности, даже не картины нравов, а просто описание целого ряда “преступлений по должности”. По-настоящему такое произведение следовало бы писать с документами в руках, а отвечать на него – назначением сенатской ревизии».
Несмотря на такую оценку, «Неделя» рекламировала «обрусителей», и вскоре роман вышел вторым изданием, а перед этим, в 1885 году, был переведен и издан по-украински. В предисловии к львовскому изданию говорится: «Каждый добрый обыватель Галичины повинен вважати за свой святый полiтичный обовязок – показати австроугорским Русинам внутрешне житье родных им и исторично близких народов, а особливо показати им долю народу, що подбила Россiя.
Для того то й подаемо отсе в перекладе образ, представляючiй долю народу белоруского под панованем россiйскiм, урядованье тамошних институцiй громадских, мировых судiев и властей полiтичных, названых там загально обрусителев, т. е. людей, котори хотели бы змосковщити, а притом ободрати зо всего все не россiйски народы в Россiи.
Образ се правдивый, а зовсем несходный з деклямацiями россiйских славянофильских комитетов и их прихильников…»
Выходит, что не тот жанр «обрусителей» и послужил маскировкой, под которой – скорее всего, независимо от желания аполитичного автора – спряталась политика, которую сразу же использовал достаточно развитый в то время украинский национализм. Белорусский тогда лишь начинал оформляться в произведениях Ф. Богушевича – как бы на том берегу, в среде выходцев из польской культуры и католической веры. На этом был «западно-руссизм», более радикальный, но менее известный «Гомон» и совсем уж неизвестные сепаратисты.
Что до самой Н. Ланской, то, похоже, написав множество корреспонденций и жалоб, она исчерпала возможности документальных жанров и с верой в силу художественного слова принялась за роман. Дабы показать всю подноготную приезжих администраторов. Возможно, роман как роман не удался, но показать – показала, привлекла внимание к проблеме русификации. Впрочем, ненадолго. Еще в прошлом столетии «обрусители» были основательно забыты (в белорусской литературе они, кажется, вообще никогда и нигде не упоминались), как забыта была и сама писательница. Что-то о Ланской я нашел в «Словаре псевдонимов…» И. Ф. Мосанова, во втором его томе (Москва, 1957). Там Н. Ланская – это псевдоним Надежды Владимировны Яковлевой, издавшей в конце прошлого века несколько книг публицистики и прозы, в том числе и «обрусителей». В «Неделе» она регулярно публиковала письма из Лоева, а также петербургские эскизы, новеллы…
