он хочет научиться играть на всех инструментах, которыми владеет Сэм, ошибочно принимая его не за учителя музыки, а за своего учителя музыки.
Я роюсь в сумочке, разыскивая телефон, и хватаю ту единственную вещь, которая светится и мерцает. Я не узнаю номер. Зональный код 808 ни о чем мне не напоминает, но пробуждает во мне интерес.
В последнее время ни у кого за пределами кодов 978, 857, 508 или 617 – это разные коды Бостона и пригородов – нет причин звонить мне.
А особенный код 978 всегда обозначал дом, независимо от того, на каком конце планеты я находилась. Я могла провести год в Сиднее (612) и несколько месяцев шагать с рюкзаком от Лиссабона (35121) до Неаполя (39081). Я могла провести медовый месяц в Мумбае (9122) и счастливо прожить несколько лет в Санта-Монике, в Калифорнии (310). Но, когда мне нужно было поехать «домой», код 978 означал для меня дом. И с тех пор ничего не изменилось.
И вдруг я вспоминаю, что 808 – это Гавайи.
– Алло? – говорю я, отвечая на звонок.
Повернувшись, Сэм смотрит на меня, и скоро его примеру следуют мои родители.
– Эмма?
Голос, который говорит со мной, я узнала бы где и когда угодно, голос, который много лет был со мной день за днем. Тот самый, который, мне казалось, я никогда больше не услышу, я не готова даже поверить, что это он.
Мужчина, которого я любила с семнадцати лет. Мужчина, оставивший меня вдовой, когда его вертолет упал где-то над Тихим океаном и исчез без следа.
Джесс.
– Эмма, – говорит Джесс. – Это я. Я жив. Ты слышишь меня? Я еду домой.
Думаю, каждый из нас переживает такой момент, когда его жизнь раскалывается пополам надвое. Когда оглядываешься назад, на свою собственную линию жизни, то где-то на своем пути видишь острый зубец, какое-то событие, изменившее тебя больше, чем все остальное.
Момент, разделяющий все на «до» и «после».
Возможно, это случается, когда ты встречаешь свою настоящую любовь или когда рождается первенец. Может быть, это нечто удивительное. Может быть, нечто трагическое.
Но, когда это происходит, оно окрашивает твои воспоминания, меняет твой взгляд на собственную жизнь, и тебе вдруг кажется, будто все, что ты пережила, подпадает под ярлык «до» или «после».
Обычно я думала, что таким моментом в моей жизни была смерть Джесса.
Казалось, все, что было связано с нашей историей любви, вело к этому. И с тех пор все было реакцией на нее.
Но теперь я знаю, что Джесс никогда не умирал.
Все, что сегодня случилось до, кажется теперь другим, и я не имею ни малейшего представления о том, что случится после этого.
До. Эмма и Джесс
Я никогда не была ранней пташкой. Но, когда я была подростком, моя ненависть к яркому утреннему свету была сильнее обычного по субботам, после восьми утра.
Отец, точный как часы, стучал в мою дверь и говорил: «Автобус
