по четвергам и все без единой женщины, принимающие участие в музыкальном фестивале «Ярмарка Лилит». Когда мне было скучно, я рассматривала старые выпуски маминого журнала путешественников Travel + Leisure, вырезала оттуда картинки и прикрепляла их кнопками к стене. Стена над моей кроватью превратилась в калейдоскоп журнальных обложек с портретами Киану Ривза, аннотаций к альбомам Тори Эймос, разворотов с видами Итальянской Ривьеры и французской провинции.
И никто, повторяю, никто не относился ко мне как к любимому ребенку.
Родители шутили, что медсестра в больнице, должно быть, принесла им чужого ребенка, и я всегда смеялась над этим, но я много раз смотрела детские фотографии своих родителей, а потом пристально разглядывала себя в зеркало, находя сходство и напоминая себе о том, что я – их дочь.
– Ладно, прекрасно, – сказала я маме, больше волнуясь из-за того, что мне не нужно идти на работу, чем из-за того, что придется провести время с сестрой. – Когда мы поедем?
– Не знаю, – ответила мама. – Спроси у Мари. Я ухожу в магазин, увидимся за ужином. Целую, дорогая, хорошего дня.
Когда она закрыла дверь, я быстро улеглась в постель, готовая насладиться каждой лишней минутой сна.
Где-то после одиннадцати Мари ворвалась в мою комнату и сказала: «Вставай, мы уходим».
Мы отправились по магазинам, и я перемерила дюжину джинсов. Одни были слишком мешковатыми, другие – слишком узкими, у третьих была слишком завышенная для моей фигуры талия.
Примерив двенадцатую пару и выйдя из примерочной, я увидела Мари, пристально смотревшую на меня с выражением бесчувственной скуки.
– Смотрятся отлично, бери их, – сказала сестра. Она с головы до ног была облачена в одежду марки «Abercrombie amp; Fitch». Мы были на рубеже нового тысячелетия, и все в Новой Англии с ног до головы одевались в фирменные вещи «Abercrombie amp; Fitch».
– Они странно смотрятся на заднице, – сказала я, оставаясь совершенно спокойной.
Мари пристально посмотрела на меня, словно ожидая чего-то.
– Повернись ко мне спиной, тогда я смогу посмотреть, хорошо они сидят сзади или нет, – наконец сказала она.
Я повернулась.
– Ты в них смотришься так, словно носишь подгузник, – сказала она.
– Именно об этом я и говорила.
Мари закатила глаза.
– Продолжай. – Она очертила пальцем круг в воздухе, показывая, что мне следует вернуться в примерочную. Я так и сделала.
Я как раз стягивала с себя последнюю пару, когда она перекинула через дверцу полинялые прямые джинсы.
– Примерь эти, – сказала Мари. – Джоэлль носит такие же, а у нее такая же толстая попа, как у тебя.
– Большое спасибо, – сказала я, хватая джинсы, висевшие на дверце.
– Я просто пытаюсь помочь тебе, – сказала она, а потом я увидела ее ноги, удаляющиеся от примерочной, словно разговор был окончен только потому, что ее он
