2016].
Примечательно, что соревновательная традиция поддерживалась не столько за счет постоянного сопротивления конкретных элитных групп, сколько за счет неформальных и формальных институтов. «Единая Россия» в 2000‐е годы втянула в свои ряды машины и партийные структуры местных политиков [Голосов, Григорьев, 2015; Golosov, 2014], сформированные из доступных тем ресурсов. В «Единую Россию» вошли представители самых разнообразных элитных групп, включая многих коммунистов и близких к ним политиков, так как отсутствие хотя бы формальной аффилиации с «Единой России» оставляло локальным группам мало шансов на значительный успех [Turovsky, 2014; Ковин, Подвинцев, 2015]. Губернаторские машины кооптировали городские политические машины, так что Дж. Ройтер с коллегами предполагают, что именно стремление элит держать мэрские машины в тонусе способствовало сохранению выборов мэра в крупных городах [Local elections…, 2016]. В результате межэлитная конкуренция преимущественно переместилась внутрь «Единой России» [Росс, 2012, Panov, Ross, 2016]. В этом смысле одной из функций «Единой России» как доминирующей партии выступает медиация противоречий и выведение их из сферы публичной конкуренции [Magaloni, 2006; Магалони, Кричели, 2015]. Если же в исключительных случаях внутриэлитная борьба выплескивается за пределы партии власти, это создает значительные проблемы на выборах для региональной администрации [Карандашова, Сироткина, 2018]. Худшие показатели политических машин и большая соревновательность, таким образом, присущи тем регионам, где была приемлема борьба неформальных коалиций, и там, где оппозиционные партии более автономны и доступны избирателю в качестве альтернативы.
Таким образом, перспектива анализа региональных выборов как результата усилий региональных элит по созданию политических машин хорошо схватывает асимметрию конкуренции электорального авторитаризма и позволяет сфокусироваться на социально-демографических характеристиках, влияющих на возможность мониторинга и контроля над поведением избирателей, а также на политических факторах, задающих рамки координации элит для организации электорального контроля и мониторинга.
Ракурс «машинной политики» подразумевает и некоторые допущения. Концепт политической машины запаковывает вместе (1) обеспечение победы на выборах, (2) достижение этого результата посредством клиентелизма, т.е. предоставления персональных благ избирателям, и (3) работу неформальных структур, основанных на патрон-клиентских отношениях. Это сочетание возникло благодаря тому, что понятие «политической машины» возникло не как строгое научное понятие, а в публицистической среде для обозначения конкретных политических групп с характерными для них практиками ухода от подотчетности в процессе выборов [Скотт, 2016; Гельман, 2009; Golosov 2013]. Вместе с тем регулярные победы разнообразных современных политических машин могут поддерживаться не только благодаря клиентелизму, но и благодаря запугиванию или фальсификациям [Mares, Young, 2016]. Для этого могут задействоваться как неформальные сети, так и административные возможности госаппарата.
