компетентным более чем в двух или трех дисциплинах и иметь базовое понимание о подходах и результатах исследований всех других дисциплин. Предпосылкой транс- и междисциплинарности считается поэтому дисциплинарное (предметное) образование. Для политической науки это представляется особенно правильным, так как считают, что именно благодаря сциентизму она стала чем‐то большим, чем «междисциплинарный» подход к политике, просто объединяющий точки зрения права, истории и философии. Продолжение такого подхода (что в настоящее время считается правильным) к «междисциплинарным учебным программам» может привести в скором времени к кризису политической науки по части отбора талантливых молодых ученых и их дисциплинарного самоопределения.
Только особые формы проблемного взаимодействия, где, с одной стороны, специализация, а с другой стороны, «междисциплинарность», представляют собой актуальный путь развития. Например, если предмет «Международные отношения» делают полностью самостоятельным и убирают из его учебной программы все, что связано с политической наукой, то это выглядит так, как если бы международные отношения считали стабильным объектом исследования без учета влияющих на их структуру воздействий государств и их функциональных эквивалентов. Существует и разделение между политической теорией и эмпирической политической наукой. При этом, с одной стороны, в области политической теории часто уклоняются от эмпирического обязательства проверять свои утверждения, заявляя: «Это только теория!», а с другой стороны, довольствуются иллюстрацией отдельных случаев, снимая с себя обязанности провести исследование в соответствии со строгими методологическими стандартами, заявляя: «Это всего лишь качественное исследование!» И возникает тенденция искать важные проблемы политической науки в «дискурсах», которые благодаря их письменной форме гораздо легче понять и проанализировать, чем те социальные процессы, которые только отражаются в политических дискурсах, но не исчерпываются ими.
Усиление сциентизма в политической науке приводит и к разграничению роли ученого и гражданина. Для Платона и Конфуция было само собой разумеющимся использование такого стиля мышления, который включался в формирование сообщества и выходил за рамки просто политического мнения. С Макиавелли было то же самое. Он сильно страдал от невозможности перевести свои аналитические идеи (полученные как из современной ему, так и из римской истории) в некоторую сформированную им политическую практику. Безусловно, для появления столь желанной эмпирической науки о политике было полезно и даже необходимо понимание, что оценочные суждения о «должном» (das Sollen) никогда не смогут заменить знания о «сущем» (das Sein). Оценочные суждения в исследованиях не приводят к хорошему результату, потому что только сотрудничая и споря по сложным проблемам в рамках реальной совместной работы можно получить полезный результат. Но всё
