в глуши, как я почему-то ожидал, а маленьким участком в кооперативе. Совсем недалеко от города. Мы вышли из автобуса с большой группой людей разного возраста, зашли на огороженную территорию, порезанную на участки разного размера. На каких-то вообще не было построек, а только грядки, но в большинстве случаев некий домик присутствовал. И только на нескольких – вполне себе солидный дом, в котором запросто можно было жить все лето.
Дом старика был как раз из таких. Большой, вроде как, двухэтажный даже, занимавший едва не половину участка. Сам участок, конечно, был заброшен и полностью зарос сорняками. Но дом выглядел сносно. Никаких выбитых окон, провалившейся крыши или осевших стен. Очень добротная постройка. На крыше труба, сбоку остатки поленницы. То есть даже и отопление было.
– Мы в нем иногда до первого снега жили, – заявил старик, видя, как я рассматриваю трубу на крыше. – Эх, сколько точек возврата тут было поставлено в разное время! Так что жалеть нечего, еще целую вечность на этой даче буду…
Настроение у старика неожиданно улучшилось. И я не понимал почему. Если честно, возвращение в когда-то любимые, но забытые места обычно навевает тоску или, как минимум, меланхолию. На меня, во всяком случае. А тут я был просто уверен, что дед впадет в депресняк. Заброшенная дача, дом, в котором они были с женой, прошлое, которое всегда кажется светлее настоящего. Ну и все такое. А он сияет, даже улыбается во всю. Что за нонсенс?
– Эх, зря в городе торчу летом, эх зря! Пойдем, молодежь, я тебя чаем из зверобоя угощу, если воду на мой участок не перекрыли и если запасы трав мыши не съели. А потом даже сорняки немного повырываю.
– Похоже, все-таки меня привезли батрачить на ферме!
– Не бойся, заставлять не буду.
А заставлять и не понадобилось. Мы напились обещанного чаю, а потом Анатолий Потапович и в самом деле пошел вырывать сорняки. Смотреть на это было совершенно невозможно, так что пришлось присоединиться. За час мы… я управился, и теперь на грядках вместо зарослей-по-пояс аккуратными кучками лежали поверженные враги.
В доме после работы было уютно, несмотря на заброшенность. Кроме того, похоже, Анатолий Потапович немного прибрался, пока я корячился на грядках.
Большой деревянный стол, стулья, у стенки диван, застеленный грубоватым покрывалом. На стене большая картина в рамке. Репродукция какой-то известной картины, знакомой со школы, но, разумеется, я не помнил ни автора, ни времени создания оригинальной картины. Помнил только, что когда-то писали по ней сочинение…
Старик сидел за столом, разглядывая большой сверток, с которого уже снял верхнюю тряпку. Тряпка была ужасно ветхая и запыленная, даже как будто-то в паутине. По сравнению с ней сверток казался новым.
– Садись, будем с тобой на важные темы размышлять вслух, – сказал Анатолий Потапович, подковыривая ножом бечевку вокруг свертка. – Это я уже слазил наверх, пока ты порядок снаружи наводил. Принес мою прелесть.
– Тоже
