лучше. – Протянул он, откупоривая бутылку. – Из чего это? Пахнет какой-то травой.
– Там есть анис и можжевельник, мне готовит его аптекарь. Уж наверное, он знает больше, чем ты, о пользе настойки. Почём тебе знать, как я жила не будь у меня лекарства? Может я до сих пор не в могиле лишь от того, что по два раза в день принимаю микстуру.
Племянник выждал, когда старуха сделает щедрый глоток прямо из бутылочки и, набрав в грудь воздуха, наконец решился.
– Тётя Октавия, не могли бы вы одолжить мне денег?
– Так я и знала! – Победно воскликнула старуха, кивнув настолько энергично, что чепец съехал на бок. – Я с самого начала поняла, что дела твои из рук вон плохо. Подручный лавочника и то одет приличней тебя. Куда ты деваешь заработок, Эжен? Неужели пьянствуешь, или таскаешься по девкам? Ведь ты уже просил пять франков две недели назад.
– Помилосердствуйте, тётя! Да я позволяю себе стаканчик вина раз в несколько дней! И сроду не водил к себе девиц. Мне просто пришлось купить хорошей бумаги и чернил для рукописи, заплатить переплётчику, ну и угостить помощника издателя. Мне необходимо было проявить вежливость, он слишком важный и занятой человек, что бы запросто тратить время на беседу с начинающим литератором.
– Господь милосердный! Как же мне не повезло с родней! – Возмущённо прошипела старуха. – Мой младший брат, что доводился тебе отцом, был круглым дураком! Вечно он брался за дела, которые разоряли его дочиста. Взять хотя бы эту чёртову лавку с грошовыми безделушками. Только умалишённый мог придумать торговать эдаким никчёмным товаром в квартале бедняков. Да и твоя мать оказалась не меньшей дурой, точно под стать муженьку. А ведь я настоятельно просила её сплавить негодный товар по сходной цене. Она могла бы выпутаться из долгов, если бы открыла торговлю зеленью, или прикладом. Но нет, ей вздумалось отдать тебя в обучение. Хотя, чему удивляться? Недаром она окончательно спятила перед смертью. Твой никчёмный диплом сожрал жалкие крохи грошового наследства вместе с проклятой лавкой. Ты же мог поступить в магазин торговца сукнами и теперь, наверняка, дослужился бы до помощника старшего приказчика! А вместо этого просиживаешь штаны в жалкой конторе и ещё умудряешься швырять деньги на шикарную бумагу, услуги переплётчика, да поить вином какого-то хлыща, что наживается на издании непристойностей!
Лицо Эжена свело судорогой, он из всех сил пытался погасить огонь ненависти, что сверкал в его глазах. Вот паршивая скряга! Мало того, что с издёвкой помянула родителей, так ещё готова помереть в обнимку со своими деньгами! От чего Господь никак не приберёт её к себе? Каждый день помирают люди гораздо моложе ненавистной тётушки, а она продолжает наслаждаться безбедным существованием, не давая единственному племяннику ни любви, ни заботы, ни помощи.
– Можешь кривиться как угодно, Эжен, но то, что я говорю, абсолютная правда! – Ударив ладонью по поручню кресла, бросила
