изображение худощавого блондина с колючим взглядом.
– Здравствуйте, я инспектор Хольм, – представился он. – У меня печальные вести. Погибла дочь баронессы Кид.
– Я сообщу миссис Кид, – ровным голосом ответил Максимилиан.
– Я бы хотел поговорить с ней лично.
– Боюсь, это невозможно.
– Речь о безопасности семьи Кид. Установлено, что флаер-кар мисс Ту-Ре-Анны преднамеренно повредили.
– Перезвоните послезавтра, – сказал Максимилиан и отключил связь. «Ох уж эта девчонка, – с досадой подумал он. – Не бывало случая, чтобы она не испортила матери праздник».
– Максимилиан!
Управляющий обернулся. По галерее, плавно огибавшей зал для танцев, шел барон Кид.
– Да, мистер Филипп.
– Распорядись подать машину.
– Я в затруднении, мистер Филипп. Только что звонил некто инспектор Хольм, сообщил, что мисс Анна погибла. Он считает, все члены семьи в опасности.
– Убийство?! Безумие!
– Он сказал – кто-то испортил машину.
«Анна будто задалась целью жить не дольше четверти века», – подумал Филипп и тут же приуныл – не успел закончиться Прим-дэй матери, как следом обрушивались три дня похоронных торжеств, а потом еще три – в честь перерождения Анны. Какая печень это выдержит?!
– Я скажу матери. – Филипп направился обратно в зал для танцев, откуда только что ускользнул. Не хотелось портить ей праздник дурными вестями, но если полиция предполагает покушение… Ван-Ре Филипп не забыл о том взрыве, что навсегда оборвал жизнь отца. Но Анна… Кому понадобилось убивать ее? Не иначе какой-нибудь сумасшедший захотел прославиться.
Стены галереи, по которой он шел, украшали семейные и одиночные портреты, большие полотна в два человеческих роста. Масляная живопись непревзойденного мастера Сикс-Ре-Клода Серова. Преобладали портреты отца, что неудивительно, ведь он прожил пять жизней – половину причитавшегося ему срока. «Того и глади лидерство перейдет к Анне, – подумал Филипп. – Хоть соревноваться в этом было бы глупо».
Он мельком взглянул на собственное изображение. Художник приукрасил внешность. Не то чтобы очень, но все же. Филипп выглядел на портрете кинозвездой в роли бравого покорителя всевозможных высот и похитителя женских сердец. Если бы ему вздумалось подобрать музыкальную тему к этому образу, то скорее всего он обратился бы к Моцарту, к его жизнерадостным тонам, ясной, неомраченной лирике, порой насыщенной страстью, душевным смятением и драматизмом. А вот к портрету Анны подошло бы струнное пиршество Вивальди, его лиризм со скорбно-хоральными интонациями.
В детстве сестра казалась Филиппу всезнающей небожительницей, что не удивительно, ведь она была Ван-Ре в теле ребенка, а он – только Прим, настоящее неразумное дитя. Внешнее сходство долгое время
