Счас он за изделием придет – что я скажу?
– Тоже мне, жида Мордку испугался! Скажешь ему – сломалась твоя машинка для народного опиума. И ступай подальше, трокцист смердючий, пока мы куда следовает не сообщили! Катись колбаской по малой Спасской! К такой-то матери на легком катере…
Володька продолжал выкрикивать всякую чушь, Кузьмич безмолвно разливал водку по стаканам.
Иван стоял неподвижно, сжимая в кулаке сломанную машинку.
– Ай-я-я-я-я-я-яй… – стонал убитый горем портной.
Бородатый, худой и сутулый еврей лет сорока, он незаметно вошел в открытую дверь.
И стоял посреди мастерской, горестно раскачиваясь из стороны в сторону.
– Не получилась сегодня твоя машинка, Мордка… – бормотал Иван, опасаясь глядеть ему в глаза. – Материал негодный вышел.
Остальные молчали.
Кузьмич, уже принявший стакан оплаченной евреем водки, равнодушно курил, пуская дым из-под усов. А виновник всего, паскудный бездельник Володька отвернулся к окну, делая вид, будто занят каким-то важным делом.
– Но как так, Иосиф? – причитал портной, прижимая к груди бледные руки. – Как же так… Азохенвей, ведь ты обещал-таки сделать сегодня, и я заплатил тебе вперед…
– Ну вот так, – угрюмо краснея, отвечал Иван.
Он не собирался говорить правду о Володьке, в один миг сломавшем машинку; ему было стыдно самому, и он даже не заметил, что еврей почему-то называет его Иосифом.
– …Поломка случилась. И на старуху бывает проруха. А насчет денег ты не беспокойся, Мордка. Я тебе завтра энту машинку сделаю. Еще лучше. Завтра, слышишь?
– Завтра?! – еврей отпрянул в ужасе, как от удара. – Но мне нужно сегодня. Се-год-ня, понимаешь?
– Да не смогу я сегодня! – в отчаянии выкрикнул Иван. – Ну как тебе объяснить! Я же валик из латунного шестигранника сделал, чтоб он у тебя ржой не покрылся! А счас Фрол Петрович ушел и цех запер. Сегодня ж воскресенье! И ключ с собой унес! А мне станок нужен, чтоб тебе заново валик выточить, понял?
– Но Иосиф, Иосиф… – продолжал портной, не слыша его. – Ты же сам еврей!
– Какой я тебе еврей…
– …Сам еврей, и должен-таки понимать! Мне нужно сегодня! Прямо сейчас! Я же обещал… И Шифра уже тесто собирается ставить! Впервые решила сделать кошерную мацу, и такое ай-я-яй… Тесто перекиснет. Сейчас надо, а не завтра. Ну придумай что-нибудь, я тебя прошу-таки! И я заплачу тебе еще!
– Никак сегодня, Мордка, – Иван тихо покачал головой. – Так вышло.
– Но… Но у меня же Песах! Пе-сах! – повторил портной так, будто кто-то мог понять важность этого слова.
– «Песах-посох», – грубо передразнил Кузьмич. – Ты по-человечески говорить можешь?
– Песах – это наша пасха, – объяснил еврей.
– Пасха?! Какая у тебя может быть пасха, если вы, нехристи, господа бога
