уже он стал намекать ей, что им надо расстаться. Но она не понимала этого. Она словно потеряла женскую способность чувствовать сердцем.
Она продолжала строить планы их будущей жизни, говорила о том, где они будут жить, как обставят квартиру где-нибудь в другом месте, кто им поможет в этом…
А в последнее время она вдруг поняла, почему «он несчастлив с женой – жена не может ему родить ребенка, а она родит ему мальчика, и все будет хорошо, ты разведешься, и у нас будет все хорошо, мы уедем отсюда, и у нас будет все хорошо».
От этого «у нас будет все хорошо» его начинало трясти. Так долго продолжаться не могло. Он чувствовал, что вот-вот что-то должно случиться. Но произошло то, чего он никак не ожидал. Его взяли заложником, да еще и в компании с двумя женщинами, пока все идет нормально, но… Он второй год работал в колонии и знал, что обещания зэка – пустой звук, зэк держит слово только перед зэком, да и то, если они одной масти: вор перед вором, парняга – перед парнягой, а мужик – перед мужиком. Заложники не были для захватчиков «своими», в этом была главная беда, а значит, не стоит обольщаться. Но это знает он – Виктор, а не Валентина, ее он смог убедить в обратном. И то хорошо, может быть, пронесет…
Машину качнуло, она выехала на насыпь железнодорожного переезда, потом в предбанник выскочил Буза и выглянул в окно. Когда он вернулся в будку, Виктор услышал фразу, смысл которой не понял.
– Если они ждали нас здесь, я тебя на этом же месте положу, – сказал Буза кому-то…
Автозак въехал на территорию изолятора и, так как дорога ему была преграждена двумя тракторными санями, остановился. Водитель выключил мотор. Наступила тишина. Из будки автозака на землю спрыгнул человек, одетый в телогрейку и зэковскую шапку. Он обошел машину, осмотрел площадку и сказал внутрь будки:
– Все нормально.
В будке послышалось движение, и тут из окна второго этажа вылетело и вдребезги разбилось о мерзлую землю стекло. Человек в телогрейке поднял голову, увидел торчащий из расстекленной шибки ствол винтовки и заорал:
– Назад…
Несколько сотрудников из двух дверей корпуса рванулись к машине.
– Три, четыре, пять секунд, – считал Внучек, глядя на часы.
– А-а, – махнул рукой Узякин, – долго, долго… За это время всех по три раза переколоть можно. Отставить, – заорал он в выбитую шибку и обратился к Михалычу: – Че дуешься, ну, разбили тебе стекло, ну, ничего не поделаешь: тяжело в ученьи, легко в бою. Все расходятся по своим местам… Не дай бог, придется освобождать в будке.
Телефонный звонок в кабинете прервал его рассуждения, Узякин вошел в кабинет.
– Идите сюда, – позвал он через некоторое время всех, кто находился в коридоре.
– Что, подъезжают? – спросил его Внучек.
– Хуже, – ответил Узякин, – Маров приехал. Он не стал дожидаться, пока весь эскорт доберется сюда, и примчался вперед. Ну, сейчас начнется…
– Давай
