не ответил. Он мгновение-другое смотрел на парк, где когда-то встретился с Этелелдрой. Его усы повернулись вперед. Он ощутил подушечками лап далекий гул, вибрацию, как будто кто-то бежал к ним, далеко-далеко… но быстро приближаясь. По звуку движения Мати не мог определить, было ли там одно существо или много… шаги казались странными, непохожими на кошачьи, несмотря на нечто кошачье в походке… и никакого запаха не долетало до Мати в воздухе позднего лета. Это нечто двигалось почти хаотически, словно плохо владело своим телом, но все же стремясь к некоей загадочной цели. Мати чувствовал некую сущность, которая не нуждается в отдыхе и никогда не отступает…
По лапам подростка поднялся жар. И из парка, из глубины дуплистого дерева, которое больше не существовало, внезапно зазвучал голос Этелелдры: «Ты должен бежать! Они идут!»
Пангур, стоявший рядом с Мати, не слышал этого предостережения. Он не обладал силой, позволяющей входить во Фьяней, разговаривать с шалианами и духами. Но вожак заметил тревогу в золотистых глазах Мати.
– Отлично, направимся вверх по течению. Там дорога, но я знаю одну тропку, что идет под ней, вдоль реки, ею пользуются батраки. Этой ночью вряд ли кто нас побеспокоит.
Мати с трудом отвел взгляд от парка и от темного мира по другую его сторону.
– Мистер Пангур… сэр… А что, если я ошибаюсь?
Пангур покачал головой:
– Верь в себя, Мати.
Его черная морда расслабилась, сверкнули белые клыки.
– Это ведь просто приключение, разве не так? Не может все быть плохо! Я как будто вернулся в юность, когда бродил где попало.
Мати уставился на вожака. Он восхищался дерзкой, безупречной красотой этого кота, силой его уверенности, его верой и его волей. Мати вдруг увидел перед собой любопытного котенка, каким некогда был Пангур. Даже в том возрасте он излучал притягательную властность. Да, он не умел, как Мати, входить в пространства полусна, исследовать второе «я» или сливаться с мыслями других кошек. В отличие от Мати, он не нес на себе такой ноши. Однако его непонятная сила буквально окружала блестящую черную шкурку.
Высоко подняв хвост, Пангур повел свою стаю вверх по течению.
Однако когда кошки уже ушли из-под вишни, прозвучал чей-то голос:
– Я остаюсь!
Все обернулись и увидели Бинжакса. Он сидел под деревом, повернув вперед уши, выпрямив спину.
– Я родился у шлюза Крессида и умру здесь!
– Не будь дураком! – рявкнул Пангур.
– Я остаюсь! – повторил Бинжакс. – И не я один.
– Я тоже останусь, – тоненьким голосом сообщила его сестра Риа.
Глаза Финка округлились от восторга.
– И я!
Эффект заявления Бинжакса проявился мгновенно. Одна за другой кошки Крессиды отходили от сообщества Пангура, чтобы присоединиться к полосатым у вишни. Кошки всегда были животными определенной территории, они остро ощущают принадлежность к месту, связь с землей. И лишь немногие на самом деле желали покинуть
