белое облако пара) и посмотрел вверх – неба даже не видно. Густые кроны, переплетаясь высоко над землей, создавали единый, непроницаемый купол. Из-за этого кругом было мрачно (не темно, а именно мрачно). Лишь кое-где – прогалины. Сквозь них пробивались прямые солнечные лучи, оставляющие на снегу огромные светлые пятна. Поэтому белый покров походил на пораженную псориазом кожу.
Вместе с жалкими, прорывающими шапку ветвей крохами света, вниз слетали снежинки. Мерцая светлячками, они медленно спускались к земле, сливаясь в огромную скатерть.
Красиво. И страшно, одновременно!
С одной стороны – какой-то полустанок, как островок в бушующем море ржи посредине осени. С другой – рать исполинских деревьев в зимней стуже. Я в двух местах сразу.
Вдруг я понял, что ничего не придется искать и разгадывать – все ответы тут, рядом. Просто нужно «открыть» глаза и выбрать направление.
Отвернувшись от зимы, я выбежал в осень; пролез под поездом, оказавшись на границе поля, и посмотрел в открытую дверь. Там виднелся стылый мрачный лес. Бьюсь об заклад: если то же самое сделать со стороны зимы, сквозь тамбур я увижу осеннее небо. Но проверять не стал – уж слишком неприветливым и безжизненным казался мир, где солнечный свет – большая редкость.
Я впервые оказался на границе двух секторов пространства. И впервые встречаю следы других людей. Впервые чувствую, что выход есть и он рядом. Впервые нет безысходности, а есть движение. Впервые.
Конечно же, я выбрал осень. Золото по душе больше, чем стылое серебро.
На верхней полке моего купе обнаружил небольшой заплечный рюкзачок. Знаю, что раньше его здесь не было.
Набиваю его провиантом. Тушенка и сгущенка (самые туристические продукты) дожидались моего похода. Внутри уже лежал складной нож, большой фонарь и один-единственный диск (запись джаз-концерта О. Питерсона). Хотя такой набор кажется странным, я не решаюсь их выкладывать. Если эти вещи здесь, значит, пригодятся.
В шкафу нашлись теплые вещи. Причем, на мой взгляд, слишком теплые для осенних прогулок – пуховая куртка с капюшоном, утепленные штаны, ботинки на меху. Все это уже приходилось несколько раз надевать, когда состав останавливался посреди снежной пустыни и в горах. Тогда на улицу невозможно было выйти из-за жуткого снега и холода.
Ну, что делать. Если именно эта амуниция сейчас болтается в шкафу – значит, именно она и нужна. Не в одном же кителе, в самом деле, отправляться в дорогу. Сразу вспомнилась ночная стынь.
И вот при полном параде, в дутой куртке и с полным рюкзаком, я стоял в тамбуре на распутье. Налево пойдешь – в снега забредешь. Направо пойдешь – в траве утонешь.
А, может, я зря избрал осень? Может, теплая одежда – и есть подсказка и мне уготован иной путь? Я снял ношу, и, недолго поковырявшись, достал фонарь. Высунувшись по плечи в царство спящего леса, начал светить по сторонам, стараясь уловить хоть малейшие признаки человека. Луч фонаря бегал по снежному покрову, стволам деревьев,
