виду, а душой радовалась: «Дочка доброй растет, отзывчивой к чужому горю».
Глава 12
Похолодало. За окном редкими легкими белыми мотыльками медленно кружились снежинки, то, словно танцуя, опускались, то делали стремительный прыжок под дуновением ветерка, неслись куда-то и, обессилев, падали на землю, устилая ее светящимся белизной, легким пушистым покрывалом. Окно у Вали в комнате выходило на улицу. Напротив – большое серое здание школы. Сейчас там госпиталь. Валя стояла у окна, смотрела, как заводские девчата, комсомолия, гуськом, опережая друг друга, носили с вокзала закутанных в одеяла раненых солдат. Девчонкам тяжело, они идут, приседая, натужно выгнув спины, выставив головы вперед.
«Видно, санитарный поезд прибыл, – подумала Валя, – люди жилы вытягивают, а я сижу тут, обнявшись с ребенком. А еще, как на грех, единственные туфли в поле оставила, выйти не в чем. Сняла, боялась испортить землей. Босиком по холодной земле бегала, онемели ноги, вроде и не замечала от радости: картошка хорошая уродилась. Двадцать мешков накопали. От радости, наверное, и про туфли забыла. Да еще Миша капризничал. Села в машину с ребенком, и только тогда, когда домой приехали, выпрыгнула из кабины на твердую землю босыми ногами, ахнула! Туфли в меже оставила! Что теперь делать? Туфли нигде не купишь. Хорошо, что картошку успели до холодов убрать».
Вот одна, небольшого росточка девчушка, запнулась, упала на колено, не выпуская ручек носилок, а встать не может. Валя метнулась от окна к двери, сунула ноги в резиновые ботики, на ходу надевая пальто и шаленку, побежала через заснеженный двор к воротам. Резина сразу застыла. Казалось, она бежит босиком по снегу.
Носилки, которые несла девчушка, уже двигались. Валя догнала их.
– Давайте я помогу, – сказала Валя, берясь за ручку. Девушка совсем юная, вскинула косматые рыжие ресницы, тихо, детским пухлым ртом прошептала:
– Спасибо, – и убрала свою руку.
Даже втроем нести тяжело: солдат большой, ноги замурованы от пояса до самых кончиков пальцев в белый каменный гипс. Лицо худое, бледно-серое, утонуло в шапке-ушанке. Он виновато смотрел на девчат провалившимися глазами в черных впадинах.
– Ничего, теперь не тяжело, всё будет хорошо, – ласково попыталась подбодрить его Валя.
Сняли с носилок, положили прямо на пол в коридоре госпиталя, в ряд с другими. Девчата бегом побежали на перрон. Эшелон стоял на первом пути.
Санитары усталые, в грязных, с пятнами крови и гноя халатах, поспешно выносили раненых, клали на носилки, оставляя на перроне. Разгружали сразу все вагоны. Дежурный по вокзалу бегал вдоль состава, торопил освободить путь. Но, как ни спешили, всех раненых перенесли в госпиталь только часа через два. Санитарный поезд давно ушел. Вслед промчалось несколько составов.
Довольная, усталая, не чувствуя ног от холода, Валя, скользя и спотыкаясь на стылых кочках, возвращалась домой. Еще на лестнице услышала крик сына. В щели под дверью видны его пальчики. Она осторожно, чтоб не ушибить
