я сказала!
Во рту было сухо и колко от хлебных крошек, Эльза жевала, давилась, заходилась кашлем.
– Запей! – Януся сунула ей чашку с молоком. – А то еще удавишься, чего доброго.
А молоко свежее, только теплое. Кошке понравится. Кошка любит молоко.
– Колбасу в холодильник положу, а то закиснет. – Януся уже хозяйничала в кухне. Эльза прижалась спиной к стене, чашку с недопитым молоком поставила на пол. Тошнит. Если выпить или съесть еще что-нибудь, вырвет. – Ну что? – Януся вышла обратно в коридор, уперла кулаки в крутые бока, посмотрела сверху вниз. – Хочешь таблеточку?
Эльза хотела. Хотела и ненавидела себя за это желание. Себя ненавидела, Янусю, жизнь свою непутевую. Но куда сильнее ненависти был страх. Без таблеток все вернется и больше никогда не отпустит.
На пухлую ладошку Януся высыпала четыре таблетки, подумала немного, убрала одну.
– Хватит, – сказала с недоброй усмешкой. – Еще подохнешь от передоза, возись потом с тобой.
А Эльза уже тянулась к этой ладошке, видела только таблетки, думать могла только о них. Где там ненависть? Где стыд? Даже страх отступил перед этой черной, неумолимой жаждой.
– Погодь, погодь! – Янусины пальцы сжались в кулак, сверкнул на безымянном рубиновый перстенек. – Послезавтра приду, если за мазню свою не сядешь – останешься без колес на неделю. Поняла?
– Поняла. – Эльза сглотнула колючий ком.
– Тогда лови!
Поймала. Прямо на лету поймала. Как дрессированная собачка из цирка. Собачке – лакомство за хорошее поведение, Эльзе – таблетки. Все по-честному…
Проглотить одним махом не получилось, пришлось запивать молоком. Только бы не вырвало, только бы успели всосаться…
– Я пошла. – Януся расправила складки пышной юбки, пригладила пережженные перекисью кудри. – А ты не дури тут. И не зли меня. Помни, только я одна – твоя надежда и опора. Никому ты, сирота убогая, не нужна!
Не нужна. Потому что сирота. Потому что убогая. Когда-то очень давно Эльзе показалось, что нужна. Позволила она себе такую глупость, как вера в человека. Но время все расставило по своим местам. Так что не о чем думать, не о ком горевать. Она теперь знает правду. А правда в том, что никто ей больше не поможет, каждый сам по себе.
Таблетки начинали действовать быстро, не так быстро, как уколы, но все же. Эльза закрыла глаза, прислушиваясь к растекающемуся по измученному телу блаженству. Только в такие вот моменты она чувствовала себя если не хорошо, то хотя бы нормально. Только в такие моменты она ощущала себя человеком.
А кошка вернулась, поднырнула под ладонь, мяукнула требовательно. Единственная верная подружка, куда вернее остальных, куда лучше. Эльза открыла глаза. На полу у ее босых ног лежала мышь. Кошка тоже не хотела, чтобы Эльза сдохла, но не из-за квартиры и картин, а просто потому, что любила. Бывает же такое…
– Спасибо, – сказала Эльза и одной рукой почесала
