она видит, что кто-то идет. И тут же, на наших глазах происходит волшебное превращение: ее словно подменили – она усаживается на кровать и сидит со скорбным видом, обхватив голову руками, покачиваясь туда-сюда. Тсс… – это она входит в образ. Сейчас начнется спектакль.
Сначала в прихожей слышны голоса, шум. Складывается ощущение, что явилась целая толпа народу – такой стоит галдеж.
Оказывается, впрочем, что этот «шум моря в шторм» создавали всего шесть человек, которые и входят в комнату. Двое из них это наши старые знакомые – Отец и Мать, а новые персонажи это – брат Отца – Моня со своей женой, которая весь «спектакль» промолчит – от греха подальше, а также брат Хаси Ароновны – Давид с женой, Эдей, врачом по специальности. Они оживленно, возможно, даже чрезмерно о чем-то разговаривают. Внезапно, увидев Хасю Ароновну со скорбной миной на лице, застывают, став перед ней. Эффект произведен. Ну, поехали!
– Мама! Что случилось? Что с тобой? – испуганно спрашивает Отец.
Вы думаете, последует ответ? Ха-ха два раза! Как бы не так: Хася Ароновна продолжает качаться, молча, сжав губы. Это – только начало.
– В чем дело, мама? – вновь спрашивает Отец – уже с расширившимися глазами.
Он подскакивает к ней, приседает, берет ее за плечи.
– Мама, почему ты молчишь? – вопрошает он в третий раз, слегка подрагивающим голосом, заглядывая ей в глаза. – Что-то же все-таки случилось?
– Ой! – произносит она первые звуки – пока еще не слова: чего захотели! Чтоб она вот так сразу… Подождете!
Вместо этого, она повторяет: – Ой! -, жалобным, страдальческим голосом, продолжая покачиваться туда-сюда. (Так вот откуда у Отца сценические способности!)
Вслед за этим она – для эффекта «нарастания» – отмахивается рукой.
Отец – актер по профессии, который сам учит будущих актеров их ремеслу, элементарно « ловиться» на все эти «примочки».
– Что с ней такое?! – произносит он драматическим тоном, оборачиваясь к остальным. – Что происходит?
– Мамочка, – вступает в игру Моня, – ты же видишь, мы волнуемся. Илья волнуется, я волнуюсь. Мы за тебя очень беспокоимся. Скажи нам, пожалуйста, что случилось? Тебя кто-нибудь обидел?
– Может, у тебя что-то болит? – подхватывает Отец. – Не молчи, ради Бога!
И тогда из уст страдалицы звучат первые слова:
– Ой, Илюша, не спрашивай! – плачущим тоном говорит она. – Лучше об этом не говорить!
– Боже, да что же, в конце концов, произошло?! – срывается Отец.
И тут начинается подлинный местечковый «сюрреализм».
– Ой, он меня так бил, – говорит Хася Ароновна. – Так бил!
Оба-на! Все в шоке. Первым приходит в себя Давид – один из немногих присутствующих, наделенный толикой здорового скепсиса.
– Кто
