вместе с мыслями улавливал энергию насилия, а поэтому принялся сжимать локоны у самых корней. Растрепанные волосы с треском рвались. Инстинктивно Аня пыталась обхватить своими тонкими пальчиками жилистое предплечье, но разве управишься с такой силищей в одиночку?
Человек швырнул ее к металлическому стулу. Больно ударившись головой о сваренную из арматуры ножку, она поднялась и зачем-то села напротив человека. Разглядывая Аню, он злобно сопел. Аня подумала, что теперь на теле ее останутся синяки, которые можно вскрывать блестящим скальпелем, или же, на худой конец, ключами от платяного шкафчика. Будут красные брызги.
– Так-то лучше, – удовлетворенно произнес человек. И уселся обратно на свое место. Открыв красную папку, он сделал ручкой какие-то пометки. В этот момент Аня всматривалась в глаза увековеченного в портрете генерала. Они были живыми и бегали в надежде отыскать выход из замкнутого пространства. Или же в них был помещен инородный объект? Человек за столом явно не усмотрел зарождающуюся жизнь в этом куске пластмассы.
– Итак, кто вы такая? – произнес мужчина спокойным голосом, будто и не было никакого насилия в этой маленькой комнатке.
– Сашина Дочь, – ответила Аня. Холодный металл, на котором она сейчас сидела, не давал ей покоя. Ворочаясь, она оглядывалась по сторонам в надежде услышать хоть какой-нибудь скрип. Мокрое платье источало пар. Красная слизь постепенно испарялась под действием тепла ее живого тела.
– Когда в последний раз имела половой акт с классовым неприятелем и сколько раз достигла точки наивысшего наслаждения? – задал следующий вопрос человек и исподлобья взглянул на поверженную, но отнюдь не сломленную девушку.
– В пятницу. Отдалась три раза одному человеку. И кончила один. – Аня посмотрела на свои ладони, будто они были хранилищем памяти.
– Сидеть, сучара! – рявкнул человек. Его охватила ярость. Он швырнул на стол ручку, вероятно, наставив клякс на листе бумаги, и, отодвинув один из ящиков стола, извлек тусклые наручники, источенные тонкими полосами рыжеватой ржавчины.
Вновь подойдя к девушке, он заломил ей руки за спину и больно сжал запястья металлическими скобами. Сейчас Аня почувствовала себя совсем беззащитной и поняла, что вскоре придется отдаться судьбе.
– Следишь ли ты за гигиеной организма? – с издевкой произнес человек. Теперь он стоял прямо напротив Ани. Не услышав в ответ ничего внятного, он принялся ходить из сторону в сторону, будто был не следователем по особо важным делам, а заложником находящейся в психиатрической лечебнице одиночной камеры.
Когда терпение человека лопнуло, он подскочил к Ане и одной рукой стремительно задрал ей платье, а второй безжалостно рванул белые трусики, обнажив своему взору поросль черных кучерявых волос. Аня зажмурилась. Нахлынули воспоминания многолетней давности. Череда звуков и телодвижений. Глаза портретного генерала сфокусировались на происходящем.
