ожидать и от стандартного, но выкованного в кузнях, оружия солдат в его городе. Долго воин вглядывался в изящную пляску пламени, различая там то танцующих дам, то дуэли… И вдруг его слух будто бы различил походную песню вдали:
Солдат из Лиги навсегда
Уйдёт в последний свой поход
И не вернут его года
О нём и память вся умрёт…
«Показалось» – подумал ветеран, однако песня всё приближалась и звучала всё громче и громче:
Не прославлять ему бордели,
Не вдохновлять ему девиц.
Мы славу отыскать хотели,
А обрели смерть от убийц.
И вот уже показалась голова колонны. Здесь были все, с кем он когда-либо воевал. Вот Лучник, славный своим попаданием патрульному в одном из городов в глаз с почти 500 шагов. Вот идёт Мясник, разрубающий своим топором почти напополам всадника в полном облачении. Все, кто был ему дорог, одновременно дезертировали в момент подготовки к атаке на последний эльфийский город Эолан. На город, которому и спешил помочь изгнанный Ирвинг.
Хвост колонны подтянулся как раз в момент, когда отряд допевал последний куплет марша:
Но всё ж мы встанем, как и прежде,
Сердца мертвы, полны тоской.
Вы нас кромсайте, вы нас режьте,
Но нам не обрести покой…
– Ну что, брат, готов к последнему славному походу? – спросил Центурион, до изгнания бывший заместителем Ирвинга, протягивая командиру сумку с его походным лёгким доспехом.
Правители Лиги Клинков, изгоняя солдат, учитывали всё. Но изгнаниями раньше наказывали лишь простых рядовых солдат, именно поэтому на этот раз они просчитались. Лишь одно они не учли: нечеловеческой преданности воинов отряда Ирвинга своему предводителю. Наверняка, сбежав из города, солдаты захватили и оружие, и доспехи. Наверняка их так просто не выпускали за ворота. И это было видно по новым редким ранам на телах воинов и по каплям крови на их тусклых стальных нагрудниках.
Вместо ответа на вопрос, Ирвинг лишь внимательно осмотрел тех, кого в своё время назвал братьями. Все они были готовы драться рядом с ним.
Не раздумывая более ни секунды, воин принял из рук своего друга одежду. А вместе с ней, негласно, и права капитана.
В сизом тумане не было ничего. Абсолютно ничего. Казалось, что даже если приглядеться, даже если опуститься на колени – не увидишь землю. Ничего. Только клубящаяся пелена.
Однако сейчас здесь были двое. Первый – юнец в рогатом шлеме и меховой накидке. Причём если шлем ещё хоть как-то подходил, то в накидке человек попросту тонул, как в огромном мешке.
Вторым был дракон. Огромный, с золотистыми крыльями в пять локтей и золотым гребнем, он казался воплощением Вселенской силы. Про себя юнец называл
