пилой и всё усиливающийся таёжный гнус. К комарам присоединились утром и вечером мошка, а в самые жаркие полдни – слепни. Иногда, на перекурах, мы бросали всё и начинали ловить этих громадных кровососущих мух и отдавать их на съедение муравьям. Муравьиные кучи, на сухих местах нашего соснового островка, были повсюду.
Хлеб, а затем и мука, подошли к своему истощению. Курево также приходилось экономить. Какой удачей оказался гоголь, попавшийся в наши сети! Сети, они единственные бесперебойно снабжали нас рыбой. Сорожки, окуни и даже щука длиной в метр! Я сидел возле костра на скамейке и вырезал очередную чашку из соснового капа. Вдруг над речкой заметались утки, немногочисленными эскадрильями они со свистом пролетали над нами, обеспокоенные чем-то. Я только успел поднять стамеску, и кряковая утка была поражена в крыло. Поймать её и свернуть шею оказалось делом техники. Серёга сел в лодку и поехал смотреть сети, а я довольный любовался добычей. Однако, удача была не только у меня. Вернувшийся рыбак гордо держал в руке ещё одну утку. Вот что заставило местную фауну так вести себя! Утка попалась в сеть.
Но без хлеба становилось все труднее, а когда появилась опасность окончания сигарет, которые нам великодушно оставил наш профессор, было решено выбираться к людям. Дело в том, что срок, когда нас должны были забрать со стоянки лесники уже давно прошёл. Больше недели мы были оторваны от мира без хлеба, чая и махорки. Чага, обильно завариваемая в котелке, только добавляла усталости, так как являлась средством успокаивающим. К комарам привыкли, а мошка стала казаться невыносимой, все репелленты давно закончились. На экспедиционном совете мы решили выходить сами, на лодках. Кроме нашей «оморочки» была ещё резиновая лодка. Мы рассчитали уйти тремя рейсами.
Первый рейс выпал на долю меня и Петрова. Нагрузив резинку вещами и посадив шкипером Серёгу, мы привязали её на буксир к челноку, в котором капитаном, штурманом и движущей силой был я. Двинулись. Тянуть лодку было не сложно, но речка петляла и постоянно цепляла резинку кустами. Шкипер как мог выравнивал баржу, а я грёб изо всех сил. Два часа ушло на спуск по реке к самому узкому месту между речкой и Енисеем. Устье Сарафанихи было гораздо дальше, но высадка на берег должна была быть здесь. Енисей нас встретил северным ветром и высокой волной. Было прохладно, но не было комаров. Я остался строить новый бивкак, а Серёга погнал «оморочку» обратно к нашему стану за вторым рейсом груза.
Когда мы все собрались вместе, Лизка выдала нам по две печеньки, а Кирьян поделился со мной сигаретами. Ночь прошла тревожно. Весь последующий день мы высматривали лодку на реке, но при такой волне вряд ли кто мог осмелиться. Только к вечеру нам опвезло, по нашему берегу шла «Обь-2м» с тремя молодыми пацанами, младше нас. Только такие сорванцы и могли себе позволить спорить с «сивером», не бояться утонуть. На переговоры в лесхоз был направлен я, как местный
