style="font-size:15px;"> – Давай, Толик, поднажми. Еще немного, – подбадривала она меня, – Да что они, с ума сошли? – вдруг вскрикнула она и остановилась.
Я оглянулся. У бомбы суетились несколько деревенских ребят, которые уже собрали разбросанные головешки, и погашенный, было, костер разгорелся с новой силой.
– Беги в окопы! – крикнула мне девушка и бросилась назад к костру.
Я остановился, но, заметив это, другая воспитательница тут же крикнула:
– Толик-Толик, бегом, не отставай!
Я побежал, поминутно оглядываясь. А моя воспитательница уже разгоняла ребят палкой и снова пыталась погасить костер. Ребята ее не слушались и мешали.
Я уже почти добежал до спасительного леса, когда, оглянувшись, вдруг увидел взметнувшийся ввысь огромный столб земли, в котором исчез мой дуб и все, кто были под ним. Дрогнула земля, что-то толкнуло в спину и ударило по ушам. Я упал в какую-то яму и на мгновение оглох. Тут же выскочил из нее, не обращая внимания на разбитые коленки, с криком отчаяния побежал назад к дубу. Но его уже не было. И не было никого, кто секунды назад воевал с костром, полыхавшим под смертоносной бомбой.
А меня уже обогнали ребята, которые тоже бежали на место трагедии и кричали от ужаса, как и я. Внезапно споткнулся и упал. Оглянувшись, увидел в траве окровавленную руку.
Очнулся уже на койке в палате:
– Рука, – тихо сказал доктору, который сидел рядом и смотрел на меня, – Там рука, – повторил ему еще раз.
– Нет там никакой руки, – спокойно ответил он, – Тебе это приснилось, Толик. Посмотри, где ты видишь руку?
Я оглянулся. В палате действительно никого, кроме нас с доктором, не было.
– Она там, у дерева, где бомба, – настаивал я.
– Тебе это приснилось, Толик. И рука, и бомба, – повторил доктор.
Но болели разбитые коленки и впервые в жизни скорбно ныла душа.
– А где моя воспитательница? Она была у бомбы, когда она бахнула, – заплакал я.
– Воспитательница играет с ребятами, – сказал доктор.
– Значит, она жива? – обрадовался я.
– Ну, конечно. Поправишься, и снова пойдешь к ребятам.
– А мое дерево на месте?
– Куда же оно денется. Конечно, на месте.
– А бомба? – задал ему последний, решающий вопрос.
– Бомбы нет. Ее увезли, – ответил доктор. Не знаю, почему, но я ему не поверил и заплакал, потому что окончательно понял – все это не приснилось.
Доктор не стал настаивать, а сделал укол, и я уснул. Когда проснулся, рядом сидела мама:
– Я все знаю, сынок. У тебя был солнечный удар. Не волнуйся, сейчас поедем домой.
– Домой? – обрадовался я, – А можно попрощаться с моей воспитательницей? – попросил маму.
– Ее нет, сынок. Говорят, уехала куда-то, – неуверенно ответила мама, и ей я тоже не поверил, как тому доктору. Но плакать не стал. Душа еще была
