чаем, вылил чай в стоявший на подоконнике горшок с фикусом, налил полстакана и передал задержанному.
Тот, держа стакан двумя руками, поднес его ко рту и залпом выпил.
– Век за вас Бога буду молить, ваше превосходительство! Какой вы прекрасной души человек. А некоторые еще про полицию плохо говорят. А я скажу, наша полиция лучше всех!
Задержанный говорил без умолку, в конце концов язык его начал заплетаться.
Кудревич приступил к допросу. Допрос продвигался медленно, мысль задержанного то и дело уходила в сторону, он сообщал массу ненужных подробностей, при этом забывая говорить про то, о чем его спрашивали. Через пятнадцать минут картина прояснилась.
День для Фрола Игнатьева начался на редкость удачно. В шесть утра они со старшим сыном вытянули сеть, которую накануне поставили между двух лунок, и набрали более пуда рыбы. Да какой! Среди лещей и налимов в сети бились три стерлядки, каждая более аршина. Завернув успевшую замерзнуть рыбу в рогожу, Игнатьев отвез ее в гостиницу, где находился единственный в городе ресторан, и продал повару всех лещей и налимов за полтора рубля, а стерлядку по два двугривенных за штуку. Затем он отправился на находившийся недалеко постоялый двор, где в кабаке заказал себе чайную пару и чарку водки, а деткам – связку баранок.
Он уже выпил и чай, и водку и раздумывал, не взять ли еще одну чарочку, когда за его столик подсел одетый барином мужчина. По описанию Игнатьева, это был молодой человек невысокого роста, белобрысый, лет двадцати пяти, в пальто на вате и шляпе котелком.
– А не твоя ли лошадь, любезный, во дворе стоит?
– Моя, мил человек, только тебе это зачем?
– Да надобно нам с приятелем в Серпухов попасть. Не мог бы ты нас отвезти?
– С большим нашим удовольствием, если в цене сойдемся.
– Двадцати рублей хватит?
У Игнатьева так дух и захватило. Но виду он не подал.
– На чаек бы добавить, ваша милость.
– Разве этого недостаточно? Я справлялся, мне сказали, что такая сумма более чем хороша.
Боясь потерять выгодного клиента, Игнатьев сразу же пошел на попятную:
– Да бог с ним, с чаем, поедем и за двадцать. Где друг ваш?
– Пойдем на улицу, он недалеко отсюда нас ждет.
По Больничной они проехали до Малой Посадской, где на углу стоял мужчина лет сорока, в бобровой шубе и котиковой шапке.
Услышав про бобра и котика, Тараканов перебил возчика:
– Постой, постой. Опиши-ка мне этого господина.
– Чего сделать?
– Ну расскажи, как он выглядел.
– Как? Известно как – как барин. Шуба хорошая.
– На лицо он какой?
– Как какой? Как все – ни косой, ни кривой, голова, два уха, третий нос. – Игнатьев громко рассмеялся своей шутке.
– Блондин он, брюнет?
– Ась?
– Ну
