тут нашелся провожатый. Комендант замка капитан Бойсан, седой, хотя еще и не старый датчанин, вышел вперед и любезно обратился к ней:
– Ваша милость, пани Барбара, разрешите вас проводить, – и протянул ей руку, будто приглашая на танец.
Узнав, кто перед ними, гости, все как один, низко поклонились. Барбара подала коменданту руку и едва слышно ответила:
– Вы очень любезны. Капитан оглянулся на воинов, взглядом давая им понять, чтобы разошлись. Гарнизонные сейчас же расступились, образовав живой коридор до самого моста. Пани Барбара и Бойсан двинулись к воротам…
Четыре красные башни Гераненского замка соединялись на валах впечатляющих размеров – в ширину повозки – каменной стеной. Просторный замковый двор был выложен булыжником. В самом центре его находился колодец, обнесенный каменной стенкой и накрытый черепичной крышей. Ближе к западной стене возвышался дворец.
Первый этаж дворца был из камня, второй – из толстых тесаных бревен, венчало же здание высокая, как бы переломленная на две плоскости черепичная крыша с обилием окон и каминных труб. Узкие готические окна первого этажа располагались так высоко, что из них можно было увидеть стены на валу.
Замок был укреплен по всем правилам фортификации. На башнях стояли массивные дальнобойные пушки; в подвальном цейхгаузе хранилось то, что требовалось на случай осады, – бочки с порохом, олово, селитра, ядра разного калибра, картузные набои для пушек, пищали, формы для отлива ядер и пуль, железные пики и алебарды. Там же, в подвале, хранились продукты питания на полгода. Конечно, за всем этим был тщательный присмотр – люди князя Станислава не ели хлеб даром.
Войдя во дворец, пани Барбара взбежала по парадной лестнице на второй этаж, прошла через несколько комнат и очутилась в обширном угловом зале. Солнечный свет, пробивавшийся через узкие, всего в две ладони шириной, высокие окна, начинавшиеся от пола, едва высвечивал детали зала. Пестрели изображения на гобеленах, словно подтаявший лед, мерцал серый мрамор гигантского камина, блестела позолота на ажурной резьбе дверей, сиял натертый воском паркет. У камина в кожаных креслах с высокими спинками сидели князь Станислав и какой-то незнакомый Барбаре пан. Заметив, что она вошла, мужчины прервали разговор и поднялись. Из-под платья гостя показалась длинная сабля в металлическом чехле.
– Бася, золотце мое, проходи, – ласково обратился к ней князь.
Он был в искусно завитом черном парике, подчеркивавшем его бледное, в редких веснушках лицо. Как всегда, он был в перчатках, поверх которых на одном из пальцев сиял большой сапфировый перстень – знак его сана.
– Посмотри, кто к нам приехал, – с искренней радостью продолжал князь. – Знакомься, – он указал на гостя, – пан Збигнев Кветковский, мой друг и сосед, гарнизонный офицер. Когда-то он спас мне жизнь.
– Это было так давно, – отозвался гость. И тут же добавил: – После того случая вы не раз вытаскивали меня из самых безнадежных ситуаций.
Должно
