любые цели батарея на учебных пусках поражала Комбат никогда не повышал голос на солдат. В трудные моменты лишь закусит губы, пальцы рук крепко – крепко сожмет. И молчит. Подвести комбата – значит потерять всеобщее уважение.
Родился и вырос он в таежном краю. Широкоплечий, коренастый. Простое русское лицо. До щепетильности был придирчив к себе. Не только повадки зверей хорошо знал, но мог часами рассказывать и о растительном мире тайги.
На привале срывал какую-нибудь травку, цветок дикий и начинал свой новый рассказ. То букашку какую-нибудь в траве разыщет, то бабочку поймает пилоткой. Говорил тихо, а всем было слышно. Всегда такая тишина стояла вокруг, кашлянуть или чихнуть боялись. Никакому учителю-биологу не сравниться с комбатом.
Однажды, после ночных учений, приходит к нам в палатку, а в руках держит стеклянную банку. Банка та переливается десятками мерцающих огоньков в темноте палатки. Мы все были заворожены этим зрелищем! Оказалось, что в ту банку комбат в лесу насобирал светлячков.
Особенно любил вопросы задавать на наблюдательность. Как – то спрашивает: «Сколько лепестков у шиповника»? Все молчат, переглядываются. Он тогда дал вводную всей батарее – срочно найти в лесу шиповник. Кто первый найдет, тому увольнительную обещал на субботу.
Кинулись врассыпную по лесу.
Мне повезло больше других. В ста метрах от машины первым наткнулся на заросли шиповника. Посчитал тут же лепестки. Оказалось их по пять в каждом соцветии. Стыдно стало за невнимательность. Ведь дома каждый год в лесу шиповник осенью заготавливали. Слово свое комбат сдержал. С группой других солдат впервые удалось побывать в городе Потсдаме. Весь день проходили по знаменитому парку Сан – Суси.
На зимних учениях как-то стали технику маскировать, то есть в землю закапывать. Морозно. Наш расчет из укрытий отдохнуть поднялся, новая смена продолжает углубляться. Только что из земли выкопали трофеи времен войны: гильзу от крупнокалиберного пулемета и немецкую каску. Да, видать, бои тут шли жестокие!
Подошел старшина батареи. Взял каску, повертел в руке и с отвращением закинул ее в кусты молодого дубняка. Мы знали, что у него в Ленинграде в сентябре 1941 года погибла мать. 750 – килограммовая авиабомба упала на Гостиный Двор, а рядом стоял дом женской трикотажной артели. Более сотни жителей дома погибли тогда, в основном женщины и дети.
Метрах в десяти костер развели, уже чайник закипел. Подошел комбат, ему чая в кружку налили. Рядовой Юлдашев, узбек, углубился уже на метр, выбрасывает глину лопатой и рассказывает, как в ташкентском ресторане поваром до службы работал. Чуть в обморок не падаем от описания блюд. Настроение у всех прекрасное. Разговорились. Каждый свой дом вспомнил, мамины пироги.
Вдруг рядовой Юлдашев что-то по-узбекски закричал. Пулей выскочил из окопа. На окоп пальцем показывает, в глазах ужас. Стал пятиться от окопа, запнулся. Упал. Поднялся и кинулся бежать. Мы – вслед за ним.
Метров на двадцать
