над перенятой от туранских аккадцев демономанией, еще носящей яркую анимистическую окраску, в Вавилоне и Ассирии царила другая, гораздо высшая религия, основанная на поклонении силам природы, в особенности света и тепла, а вместе с тем их главных источников – солнца и всех сияющих небесных тел.
Религия, родственная с верой финикиян и многих других мелких семитических племен, в природе прежде всего видела активную и пассивную сторону, оплодотворяющую и рождающую, мужскую и женскую, поэтому дуализм физиологический, половой там господствовал над этическим, однако не обезличивая его окончательно. Всякому богу почти всегда соответствовала какая-нибудь богиня, а независимо от этого, все эти божества выступали в противоположных ролях: раз, как сила благодетельная (например, солнечная теплота весною), другой раз, как сила разрушительная (губительные летние жары).
Отсутствие литературных документов до сих пор не дает возможности выработать ясно определенное понятие о психо-поэтическом характере этой семьи богов.
Разобранные до сих пор клинообразные тексты заключают несколько отрывков эпического содержания, из которых мы узнаем, что тамошние боги и герои вступали в борьбу и побеждали разных чудовищ, между прочим, Тиамата и Була, иначе «пожирателя», питавшегося телом прекрасных дев до тех пор, пока его не убил Саид, сын Издубара (Персей и Андромеда!).
Наиболее интересным для нас фрагментом является сошествие богини Истары (вавилонская Венера, Астарта финикиян) в ад с целью освобождения своего умершего возлюбленного, Таммуза (Адонис). Здесь поражает некоторая – конечно, очень поверхностная, – аналогия между этой до-исторической легендою и «Божественною Комедиею» Данте.
К отдаленному царству, откуда никто не возвращается,
К стране уничтожения Истар, дочь богини Син, направила свои желания…
К убежищу, в которое входят, но из которого уже не выходят.
На тропинку, которая ведет вперед, но по которой не возвращаются назад,
К зданию, которое лишено света,
К месту, где пыль служит пищей, а грязь напитком,
Куда не проникнет солнечный луч, где царит мрак,
Где тени, словно птицы, мечутся под сводами…
Кто, прочтя это красноречивое определение убежища смерти, не вспомнит знаменитую надпись, иссеченную рукою певца Беатриче над адскими вратами и заканчивающуюся угрюмым:
Lasciate ogni speranza, uou ch’entrate!..
[Оставь надежды, всяк сюда входящий!]
Не много больше дает нам материала и темная еще до сих пор мифология и не исследованная настоящим образом литература египтян.
Зло в принильской стране обладало ярким представителем в лице Тифона-Сета (Тобху-Сит).
Сет, собственно, принадлежал к старейшим богам Египта, был одним из царей «божественной династии; но, слившись в эпоху нашествия гиксосов с их народным богом, Сутехом (Сутху), в одно лицо, был, после изгнания угнетателей, свергнуть с высот египетского Олимпа и с тех пор олицетворял не только вредные
