и лишь иногда оборачивалась на ходу и тонким прутом стегала по протянутой к ней руке; девочка вскрикивала, но руку не убирала и не переставала повторять: «мамочка! дай ручку!»
Они пересекли двор и зашли в свой подъезд, оставив меня мучится неразрешимым вопросом: разве могут в нашей стране быть такие фашистские мамы?.
Между левым крылом здания школы и высоким штакетником, что отделял территорию школы от леса, располагались грядки пришкольного участка.
Вряд ли суглинок вперемешку с иссохшей хвоей, осыпáвшейся с редких внутридворовых сосен, способен принести какой-то урожай, однако, когда в классе объявили всем явиться на воскресник для вскопки грядок, я пришёл в назначенный утренний час выходного, хотя погода была пасмурной и мама меня отговаривала.
Всё оказалось, как она говорила – во всей школе ни души.
Но может ещё подойдут?
Мне не хотелось торчать перед запертой дверью здания и я спустился в нижнюю часть школьной территории к одноэтажному корпусу мастерских и нашего класса.
Напротив корпуса стоял приземистый кирпичный склад с двумя воротами и оказалось, что на его крышу можно взобраться сзади, с близкого откоса крутого взгорка.
Крышу покрывал чёрный рубероид.
Пустая, чуть покатая крыша.
Я обошёл её. Постоял. Обернулся к пустому школьному двору.
Никого.
Ладно, подожду ещё чуть-чуть и уйду.
Тут выглянуло солнце и ждать стало веселее.
А потом я заметил, что от чёрной крыши местами подымается лёгкий прозрачный парок.
Солнце греет, догадался я.
Более того – по рубероиду стали намечаться просохшие участки, они ширились, соединялись между собой, разрастались.
Меня захватило это расширение солнечных владений.
Я знал, что уже никто не придёт и мне можно уходить, но пусть ещё вон там влажный рубероид станет серовато-сухим, а вон тот островок дорастёт до самого края крыши.
Я вернулся домой к обеду и не стал объяснять маме, что солнце завербовало меня в свои сподвижники…
Ближе к лету папа собрался пойти на рыбалку за Зону и он согласился взять меня с собой, если я накопаю червей для наживки.
Мне были известны хорошие места для копки червей и я заготовил их целый клубок – половину консервной банки.
Мы вышли очень рано и возле КПП к нам присоединились ещё два взрослых рыбака с такими же бумажками разрешения на выход из Зоны на целый день.
За воротами мы свернули вправо и пошли через лес.
Мы всё шли и шли, и снова шли, но вокруг оставался всё тот же лес.
Иногда тропа подходила к опушке, но затем опять уводила в глушь.
Я терпеливо шёл, потому что папа меня предупреждал заранее, что идти надо аж восемь километров, а я ответил, что ничего, дойду, вот и шёл, хотя моя удочка и банка с наживкой стали совсем тяжёлыми.
Наконец, мы вышли к лесному
