головой. – Они сожрут тебя с костями, если им позволишь.
Но подлива уже начала наводить медленные, вкусные чары на собак. Теперь ни одна не рычала на нее по ночам. Мало того, иногда девочка спала в обнимку с ними. Их дыхание и тепло успокаивали ее бессонное сознание. Уродливый маленький песик, вращавший вертел, нежился у нее на руках.
Как и надеялась Мейкпис, дружелюбие собак несколько умерило настороженность медведя. В его голове все животные, будь то люди или звери, делились на «безопасных» и «возможно опасных». Знакомым, безопасным животным позволялось подобраться ближе. Незнакомых, подозрительных созданий нужно отваживать кашлем и угрозами.
«Какой же ты напуганный детеныш», – думала Мейкпис.
Куда больше неприятностей доставляли ей уроки письма. Раз в неделю, поздно вечером, после целого дня работы, Молодой Кроу, ставший тюремщиком на все время жизни Мейкпис в Птичьей комнате, обучал ее и Джеймса. Судя по самодовольной ухмылке, он считал, что его «лечение» помогло исцелить ее так называемое безумие.
Теперь Мейкпис знала, что Фелмоттам служит целая семья Кроу. Другие слуги в своей прямой, практичной манере дали им прозвища, чтобы как-то различать. Отец Молодого Кроу, управитель Гризхейза, был Старым Кроу. Как уже говорил Джеймс, седой мужчина, который привез ее сюда, был Белым Кроу.
Мейкпис пока что научилась писать только букву «М» как свою «метку». Она видела, как люди читают, как их взгляд плавает по строчкам, словно листок, уносимый течением. Но когда смотрела на буквы, то они смотрели на нее, похожие на следы насекомых – кружки и широко расставленные ножки. Ее непривычная рука не могла придать им форму, отчего Мейкпис чувствовала себя глупой. К тому же обычно к концу дня она слишком уставала, чтобы думать связно.
Молодой Кроу был снисходителен и философски относился к неудачам Мейкпис.
– Знаешь, как выглядит новорожденный медведь, который только вышел из чрева матери? – спрашивал он. – Всего лишь бесформенная масса. Матери приходится облизывать его несколько часов, чтобы придать детенышу форму, пока не определятся морда, уши, маленькие лапки – все, что понадобится ему на оставшуюся жизнь.
Мейкпис невольно улыбнулась. Интересно, мать ее медведя тоже придавала ему форму в счастливые времена, пока он не столкнулся с жестокостью? Ей понравилась мысль о том, как малыш обретает глаза и удивленно мигает при виде большого материнского языка.
Молодой Кроу заметил улыбку и выудил откуда-то бестиарии, сборники сказок и историй о животных, чтобы Мейкпис могла прочитать и скопировать слова. Дело пошло быстрее. Мейкпис очень нравилось писать о животных.
«Жаба и паук – смертельные враги и станут драться друг с другом до полного уничтожения, – усвоила она. – Пеликан кормит птенцов кровью своего сердца. Передние лапы барсука длиннее задних, так что по склону он бежит быстрее».
Постепенно Мейкпис лучше изучила повадки медведя. Он не всегда бодрствовал
