Симон, – но, уверяю, что лучшую в Риме пиццу готовят именно здесь… – они посидели в ресторане неподалеку от университета:
– Ничего, кроме одной пиццы и пары чашек кофе с мороженым… – Лаура, тем не менее, не теряла надежды. Девушка велела себе собраться:
– Все только начинается, я только два месяца назад приехала в Рим… – девушка накрутила на палец прядь шелковистых волос, – меня еще ждет пострижение. Он хочет поехать в Южную Америку или Польшу… – отец Симон рассказал ей о своих планах за обедом, – а я, разумеется, отправлюсь вслед за ним… – на беленой стене кельи висела пробковая доска с фотографиями:
– В общежитии разрешают держать семейные снимки, – усмехнулась девушка, – но киноафишам или журналам сюда вход закрыт… – соседка по комнате рассказала ей, что встретила отца Кардозо в Мон-Сен-Мартене:
– Он похож на Грегори Пека, – добавила Даниэла, – красивый мужчина… – девушка смутилась, – хотя о святом отце так говорить нельзя… – Лаура утешалась домашними снимками кузена:
– Я говорила ей о нашей семье, – девушка задумалась, – она знает и Джо, познакомилась с ним в Лизье. Она очень набожная… – Даниэла не пропускала ни одной мессы. Соседка поднималась в четыре утра, чтобы прочесть псалмы:
– В Честере некоторые монахини так делали, – Лаура зевнула, – а сегодня она на целый день отправилась в Кастель-Гандольфо, в папскую резиденцию. Она обежала все римские церкви, теперь примется за провинцию… – Лаура бросила взгляд на черный телефон, на столике у двери кельи:
– Связь только по общежитию. Чтобы позвонить в город, надо идти к матроне, объяснять, кому и зачем звонишь, – Лаура потянулась, – тем, кто сюда звонит, тоже устраивают допрос с пристрастием… – Лауре хотелось поговорить с родителями, Аароном и Тиквой, Инге и Сабиной, услышать ласковый голос Пауля:
– Хотя сегодня августовская суббота, – напомнила себе девушка, – семья, наверняка, в Мейденхеде, у тети Марты. Адель и Генрик улетели в Америку, но остальные все в сборе…
Междугородняя связь работала только в римских почтовых отделениях. Спустившись с подоконника, Лаура нащупала ногами раскалившиеся на солнце туфли. В Честере она носила одеяние послушницы, но в Риме такого не разрешали:
– Только пока я в университете, – утешила себя Лаура, – приняв обеты, я надену подходящий наряд… – как и другие студентки, она все равно одевалась скромно. Одернув хлопковую юбку, падающую ниже колен, пробежавшись пальцами по пуговицам закрытой блузки, Лаура вздрогнула от неожиданного телефонного звонка. Девушка сняла трубку:
– Слушаю… – на том конце провода явственно хлопнули пузырем от жвачки:
– Амата нобис квантум амабитум нулла… – Лаура невольно хихикнула:
– Называйте меня просто синьориной ди Амальфи, синьор Ферелли… – он щелкнул зажигалкой:
– Вени
