Как товарищи по войне. Мне стукнет восемьдесят, а я все равно буду получать рождественские открытки от Стэна. Тут узы, которые ничто вовек не разорвет.
Как-то странно было ощущать себя несокрушимо связанным с относительно незнакомым человеком.
– Хочешь знать проклятую правду? – спросил Стэн.
– Обязательно, – отозвался я.
Только я не хотел.
– Я забыл про чертово совещание. Забыл, что Стерджис просил нас прийти к восьми тридцати. Я и не думал, что опаздываю, считал, что иду рано. Даже после того, как выскочил из башни и все такое. И только позже, уже днем, меня как обухом по голове: я должен был быть на работе в восемь тридцать. Если бы Стерджис не назначил это раннее совещание, они все были бы сейчас живы.
– Но он все-таки назначил, – что еще можно было ответить? Что еще я мог сказать?
– Запиши номер моего сотового.
– Он у меня уже в телефоне.
– А-а. Отлично.
– Ты где?
– Точно не скажу. В Пенсильвании, по-моему.
– Как передвигаешься?
– С помощью большого пальца. Ничего больше у меня нет.
И в этот безобиднейший момент разговора Стэн Харбо не выдержал и разрыдался.
– Почему не мы, Рассел? Почему их, а не нас?
– Не имею ни малейшего представления, – сказал я, желая, чтобы связь прервалась.
– Ты не думаешь, что осталось нечто важное, что мы должны сделать в этом мире? Ты веришь во что-то такое?
– Возможно. Не уверен. Надо будет подумать. Слушай, я должен идти. Извини. Моя попутка заправляется, и я должен вернуться до того, как она уедет. Меня старушка подобрала. Она может и забыть обо мне. Может забыть, что у нее все мои вещи.
– Ну да, хорошо, – произнес он, но таким голосом, будто сокрушен, теряя меня. – Позвони мне попозже, ладно?
– Ага, тогда и поговорим, – сказал я.
И отключил телефон.
Я понимал, как дьявольски болезненно будет заставить себя позвонить ему еще раз. Но я позвоню. Или он позвонит. Или мы оба позвоним. В жизни каждого другой теперь – неизбежность. Единственные двое, кто остались.
Когда я вернулся к машине, старушка едва-едва завершила процесс оплаты бензина с помощью кредитной карточки. Она никак не вязалась с выполнением такой задачи, как заправка машины.
– Вот что, я этим займусь, – предложил я, осознавая, что предложить надо было раньше. – Давайте я все за вас сделаю.
– Что ж, очень мило с вашей стороны. Вы милый молодой человек.
На какой-то момент я задумался. Задумался, а правда ли это.
Позже вечером, как раз перед заходом солнца, меня подобрала на дороге средних лет женщина в фургоне «Фольксваген». Стареньком. Настоящем атавизме былых времен.
Мне следовало понять, просто взглянув на фургон, что из него меня не выкинут за отсутствие патриотизма.
– Это ужасно, –
