волосах, миссис Напьер чем-то напоминала Шарлотту Грейм. В облике проглядывала та же скованность.
Во время первой беседы Мордекай Тремейн использовал избитый дебютный гамбит в виде замечания о красоте деревни Шербрум. Эвелин Напьер согласилась с готовностью и даже с энтузиазмом. Решив, что она родилась и выросла здесь, он продолжил удачно найденную тему:
– Корни вашей семьи уходят в глубины местной истории?
Улыбка мгновенно утратила живость, а сама Эвелин потеряла естественный интерес к беседе и насторожилась. Во всяком случае, так показалось Тремейну.
– Нет, – ответила миссис Напьер. – Мы живем тут не очень давно.
Он деликатно смягчил тон:
– Трудно представить место более удобное и живописное. Полагаю, как и большинство бывших горожан, вы стремитесь к спокойной жизни в стороне от шума и суеты?
– Так и есть, – подтвердила она энергично – слишком энергично. – Мы оба устали от города.
В тот момент подошел Джеральд Бичли, и Тремейн остановился на пороге открытия, которому так и не суждено было свершиться.
Эвелин внезапно изменила позу. Тремейн подумал, что она ощутила на себе заинтересованный взгляд, но нет – миссис Напьер не посмотрела в его сторону, а левой рукой украдкой нашла ладонь мужа. Мистер Напьер почувствовал легкое прикосновение, улыбнулся жене и нежно сжал ее пальцы. Жест вызвал у Тремейна симпатию. Его сентиментальная душа потянулась к гармоничной паре. Романтическая вера в святость брачных уз получила долгожданную поддержку.
Мордекай Тремейн посмотрел на Люси Тристам, и созерцание доставило ему возвышенное удовольствие: женскую красоту он тонко понимал и высоко ценил. Дама самозабвенно погрузилась в звуки. Она все делала самозабвенно. Не составляло труда представить ее царственное шествие по жизни – без оглядки на условности и мнение света. Возможно, из всех присутствующих Люси Тристам обладала самой яркой индивидуальностью. Полная энергии, тепла и обаяния, она относилась к редкому типу женщин, способных на людной улице покорить мужчину одним лишь мимолетным взглядом.
Решив, что изучает красавицу слишком долго и пристально, Мордекай Тремейн отвернулся и сразу наткнулся на вопросительный взгляд Николаса Блейза. Секретарь улыбнулся, и в его улыбке мелькнуло одобрение. Блейз не скрывал радости, видя, что гость не теряет времени даром.
Исполнение гимнов закончилось. Бенедикт Грейм произнес краткую благодарственную речь и вышел вместе с пастором и его небольшим хором, чтобы угостить исполнителей. Тремейн заметил, как в дверях хозяин замешкался и обернулся.
При первой же возможности Тремейн отозвал в сторону Николаса Блейза.
– Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки, – сказал тот. – Я прав?
– Не совсем. – Мордекай Тремейн покачал головой. – И все же надеюсь, вы кое-что объясните.
