сочетается с подобным, подумал он с неприязнью. Лед естественно смотрится рядом со снегом.
Джереми Рейнер оставил большинство своих многочисленных руководящих постов. Считалось, что необходимые для жизни средства он черпает из заработанного состояния. Вместе с финансовым благополучием джентльмен приобрел славу жесткого, безжалостного бизнесмена, и одна из причин его репутации в эту минуту явственно проступила в орлином абрисе носа и тонкой линии губ, плотно сжатых над тяжелой челюстью.
«Холодный, не подвластный чувствам человек» – так говорили о Джереми Рейнере. И он действительно не поддавался чувствам, но лишь до тех пор, пока дело не касалось Дени. В нежной преданности подопечной ему не мог отказать даже глубоко обиженный Роджер Уинтон. Вся отпущенная этому человеку сердечность сконцентрировалась на мисс Арден. Любовь к ней не вызывала сомнений. Более того, грубо сколоченный мир одинокого мужчины вращался вокруг воспитанницы.
Вот в чем крылась причина вражды, подумал Уинтон. Джереми Рейнер просто не мог смириться с мыслью о расставании со своей дорогой девочкой. Мечтал навсегда запереть сокровище в собственном сердце и отказывался думать о возможной потере.
Серый человек. Таким был Джереми Рейнер. Серые волосы. Серые брови, тяжело нависавшие над серыми глазами. Серые, жесткие, коротко подстриженные усы и серая неприступная душа.
Черт возьми! Кто дал ему право распоряжаться жизнью другого человека? Почему он считает возможным что-то приказывать Дени?
Внезапно Уинтон ощутил острую, удивившую его самого вспышку гнева. Захотелось вцепиться в широкие плечи, круто развернуть серую статую и бросить вызов в ледяное лицо. Крикнуть, что Дени принадлежит ему, что он все равно женится на ней, а Рейнер может катиться ко всем чертям!
Джереми отошел от окна. Иллюзия серости пропала, а вместе с ней исчезла и ярость.
– Мне показалось, что недавно подъехала машина, – небрежно произнес мистер Рейнер. – Никто не появился, Дени?
– По-моему, нет, – ответила она. – Наверное, это была машина Роджера. Разве сегодня кого-нибудь ждут? Ник сказал, что сбор назначен на завтра.
– Слышал, что профессор Лорринг может приехать сегодня, – уточнил Джереми, – хотя остальные действительно явятся только завтра. А Деламер, разумеется, на день опоздает. Обычно он оттягивает приезд до самого сочельника. Наверное, хочет доказать, что политики работают до последней минуты.
– А второй новый гость? – произнесла Дени. – Помимо профессора Лорринга? Как Ник его назвал, Роджер?
– Тремейн, – подсказал Уинтон. – Мордекай Тремейн.
– Кто такой этот Мордекай Тремейн? – удивился Рейнер.
– Я разочарована, – призналась Дени. – Надеялась, что ты его знаешь и расскажешь нам, кто он такой.
– Понятия не имею, – пожал плечами Рейнер. – Видимо, Бенедикт пригласил его для ровного счета.
Роджер Уинтон стоял нахмурившись и о чем-то напряженно размышляя.
– А
