то ли волка, то ли пса по башке.
Что там говорил Ричард про богов этого мира? «Они посылают нуждающимся поддержку». Кажется, он сказал так. Возможно, мой плач был услышан кем-то на небесах, божества сжалились и решили вывести ко мне если не помощника, то хотя бы товарища?
– Интересно, ты разумный? Понимаешь мою речь? Эм… Дай лапу! – неуверенно попросила я у зверя, всё еще прижимающегося ко мне боком.
Хищник отстранился, недобро оскалился и клацнул зубами в сантиметре у моего носа, а потом насмешливо блеснул темными глазищами. Ага, так и запишем: лапу давать он не хочет.
– Должна же я знать, понимаешь ли ты меня! Хотя бы моргни, если это так…
Волк спокойно прищурил правый глаз. Но после секундного раздумья прищурил и левый, а потом и вовсе зевнул.
– Ты послан мне свыше? – голосом, полным непонимания, спросила я. – Ну вот, докатилась. Разговариваю с животным. Лучше бы ты меня съел.
Судя по оскалу, мой «собеседник» был схожего мнения, но почему-то смиловался.
– Тогда я буду звать тебя… Ну, допустим, Кремовый. Очень уж у тебя шерсть похожа на шарик крем-брюле.
Глупо хихикнула. Волк выгнулся дугой, а потом резко развернулся и, побежав, затерялся в деревьях. Я почти испугалась тому, что моя надежда на друга окажется иллюзорной, но животное вернулось, неся в зубах трупик непонятного существа, похожего на большую мертвую мышь с пушистым хвостом. Он осторожно выплюнул тельце к моим башмакам и уставился на меня.
– Ты предлагаешь это есть? – Я закашлялась. – Но эту мышь ещё разделать надо. Она, конечно, и так мертва, но…
Кремовый недовольно зарычал. Расширенные зрачки почти сливались с радужкой. Мне всегда казалось, что у волков глаза зеленые или желтые, но, видимо, я ошибалась. Животное подтолкнуло носом мертвую мышь ко мне, а я со вздохом достала ножик и начала примеряться, как бы менее кроваво со всем расправиться.
Говорят, если кушать захочется, то можно пойти на что угодно. Может быть, я не была голодна. Конечно, если отварить её в котелке, то получится бульон. Да, но для начала было бы неплохо мышь очистить и разделать, а руки предательски дрожат. Волосатый же бульон далек от моих представлений о прекрасном.
– Знаешь, дружок, ешь её сам. – Я подтолкнула тельце лезвием ножа обратно в сторону волка. – Я же не изверг, кажется. Я как-то к цивилизации привыкла. У нас там таких потрясений куда меньше. Поем сейчас хлебушка, водички хлебну – вот и наемся.
Волк смотрел меня искоса, как на дурочку. Ну извини, дружок, но твой подарок не пришелся по вкусу – в прямом смысле слова. Не настолько я сроднилась с природой, чтобы освежевать её дар. Волк вновь клацнул зубами, в нетерпеливом жесте читалось: «Ну же, тугодумка!»
– Извини, малыш. Хочешь, я эту мышь на шею повешу и буду всегда с собой носить? Только не грусти, – воодушевленно начала я, а потом, подумав над прелестью ношения амулетов из дохлых мышей, закончила: – Или не повешу…
