лучиками во дворы, и бить светом в старенькие, видавшие интервентов и Мишку Япончика, окна, Молдаванка под стать погоде становится для случайно забредшего сюда туриста серой, холодной и неуютной. Именно такая погода гонит и местных жителей в свои теплые, с индивидуальным отоплением квартиры в закрытых глухих дворах или в уютные местные кафе и пивные с неприглядными вывесками, но с домашней обстановкой, вкусной, для своих, закуской, свежим пенящимся неразбавленным пивом и ароматом свежезаваренного кофе.
– Тосечка, мене кофе, – крикнул я полногрудой ярко накрашенной молодящейся блондинке за стойкой, присаживаясь за дубовый стол.
– С коньяком, Андрюша? – приветливо улыбнулась мне Тося.
– Давай с коньяком, – поежился я, глядя на начинающийся дождь за окном.
В кафе было пусто, тихо стонал блюзом саксофон. Но это сейчас пусто. А вечером, когда Тосю за барной стойкой сменит её муж Семёныч, в кафе, будет полно разношерстного люда…
Будут не дострелянные в 90-е, пережившие своё время широкоплечие квадратнолицые поседевшие и обрюзгшие бандиты, переквалифицировавшиеся в хозяев СТО или шиномонтажа, также будут худые и юркие, как подростки, воры-опиатчики, степенные, видавшие виды таксисты, случайные, прячущиеся от непогоды загулявшие парочки. И за всей этой публикой, опершись могучими волосатыми в наколках руками на барную стойку, будет зорко следить Семёныч…
– Вот твой кофе, Андрюша, – оторвала меня от созерцания дождя за окном Тося.
– Спасибо, Тосечка. Семенычу привет.
– Передам. Что-то ты совсем нас забыл, не заходишь.
– Да замотался я. Прихожу домой усталый и сразу спать.
– Не забывай нас.
– Договорились, – улыбнулся я Тосе.
– Вы таки хотите знать, где я потерял эту чертову ногу? – вырвал меня из плена задумчивости хриплый простуженный голос.
Я с недоумением поднял глаза и увидел присаживающегося за мой столик одноногого, на костылях, старика, одетого в серый чистенький, с потертым воротником пиджак поверх застегнутой на все пуговицы синей рубашки. Тося принесла ему бокал пенистого темного пива.
– Люди перестали общаться, – сделал глоток пива одноногий. – Вы там тыкаете пальцем в свой телефон и думаете, что это и есть общение. Иллюзия! Что в общении может заменить глаза собеседника? Его выражение лица? Его голос? Вот то-то! А вы говорите – телефон. Ерунда ваш этот телефон! Симулякр!
Я с интересом слушал.
– А ногу я в Афгане потерял. В 88-м. По нужде отошел, ну и подорвался. В себя пришел, когда меня несли обосранного и без ноги к вертушке. Вернулся героем, квартиру дали, женился, пошел работать. Я тут рядом, на Алексеевской работаю, часы ремонтирую…
– Точно! А я все думаю, где мог вас видеть! Вы мне отцовские «командирские» чинили.
– Да-а… – не слышал меня старик, – а потом, когда не стало моей страны, я перестал быть героем. «Мы вас туда не посылали» – говорили они мне, когда
