прикрывая сверху опилками.
Глядя по сторонам Тарас Васильевич удивился:
– Я думал, вы только мясом торгуете, а тут есть колбаса, ветчина, и даже подсолнечное масло.
– За подсолнечным маслом я специально на Украину ездил, – стал рассказывать Григорий, – привёз несколько бочек. Подсолнечным маслом больше никто в Данилове не торгует. Ещё я привёз с Украины много хорошего хмеля, сам варю пиво, могу вас угостить. В дальнейшем я планирую открыть свою пивную, вместо мясной лавки.
Людмила Павловна тоже разглядывала магазин и, услышав это, воскликнула:
– У тебя, Гриша, грандиозные планы, дай бог тебе всё это осуществить!
– Спасибо, Людочка! А теперь прошу вас наверх, там уже наша служанка Сима стол накрыла, будем вас потчевать и Колю поминать.
Серафима, не молодая, полная женщина, спустилась со второго этажа и готова была заменить за прилавком хозяина. Она часто выполняла обязанности продавщицы, если хозяева были заняты другими делами. Когда она надела клеёнчатый передник, гости поднялись вслед за хозяевами по скрипучей лестнице на второй этаж.
На другой день Воденковы, Сержпинские, и Томиловы, пошли на кладбище навестить могилку Николая Николаевича. Не пошёл только Григорий, занимавшийся хозяйством. Шли они по улице «Ярославской» мимо торговых рядов, длинного белого здания с магазинами. Дорога и тротуары вдоль улицы, выложенные булыжником, придавали вид цивилизованного города. Справа стоял красивый кирпичный дом, оштукатуренный, выкрашенный в белый цвет, с большими окнами на первом этаже. Было понятно, что это магазин, тем более, висела вывеска «продукты». Ехавший мимо извозчик, остановил коляску возле магазина, его пассажир, соскочив на тротуар из булыжника, и крикнул: «Подожди, я сейчас куплю у Мосаинова продукты и вернусь!» До следующего перекрёстка, дома стояли кирпичные, двухэтажные, а дальше деревянные, но тоже в два этажа и обшитые досками. Все деревянные дома были покрашены масляными красками в зелёные, голубые и другие весёлые тона, а кирпичные были отштукатурены и покрашены побелкой. Эта улица выглядела по-праздничному, торжественно. Кругом была чистота, нигде ни соринки. После улицы «Луговой», пересекающей улицу Ярославскую, город закончился, а чуть в стороне, слева от дороги, виднелось здание с маленькими окнами, огороженное высокой кирпичной стеной и с вышками по углам. Серёжа объяснил, что это Даниловская тюрьма. Дальше за тюрьмой, среди деревьев, возвышалась колокольня кладбищенской церкви.
Могила Николая Николаевича находилась возле крайней дорожки кладбища. Рядом были могилы с деревянными крестами, огороженные деревянными заборчиками. Как и на всех русских кладбищах, могилы располагались хаотично. Среди деревянных крестов встречались мраморные памятники, умерших зажиточных граждан. Евпраксия склонилась над могильным бугорком из глины и сказала: «Вот получу деньги за пароход, поставлю тебе, Коленька, мраморный памятник».
На обратном пути сёстры продолжили разговор о жизни. Сестра Людмила предложила Евпраксии поехать
