поднять век.
Ощущение походили на те, когда он из пневматической винтовки ради шутки стрельнул не целясь, по кустам где чирикали воробьи. Даже не думал, что сможет попасть. Стая, напуганная хлопком, вспорхнула и улетела. Одна птица, забилась в ветвях, упала на асфальт. Воробей дергался и трепыхался в предсмертных конвульсиях, а Генка как зачарованный смотрел на маленькое коричневое тельце птахи и внутренне ужасался от содеянного.
Генка боялся увидеть гадкую кровавую предсмертную «пляску». Он не вынесет пытки и его вывернет наизнанку, уже не будет ненавидеть, а будет жалеть и содрогаться. Он все ждал, когда свинья затихнет. Когда, наконец, замолкнет. Скорее бы. Удар еще удар.
Ятаган с лязгом стукнулся о бетон и отскочил. Сам, не желая того, Генка открыл глаза. Искромсанное существо, переваливаясь из стороны в сторону, подволакивая задние лапы, медленно тащило жирное тело прочь, оставляя на бетоне черный след крови. Муханов в шоке наблюдал за кошмарной сценой и был благодарен то ли судьбе, то ли самой твари, что она избавила его от мук совести и жгучей жалости за дело рук своих. Он смотрел, как она шаг за шагом растворяется в темноте коллектора и скоро исчезла. Прерывистое ритмичное шуршание слилось с капелью и лишь черная, размазанная полоса по дну трубы напоминала о драме.
Из руки вывалился ятаган и со звоном брякнулся о бетон. Генка дрожал и вовсе не от холода. На лбу выступила испарина, сердце бухало, слабость электрическим проводом гудела в теле. Он еще некоторое время смотрел в темноту, прислушивался к капели. Генка не понимал, как можно с такими страшными ранами жить и тем более двигаться. Он собственными глазами видел глубокий разрез в области холки, разделивший тело почти пополам, лохмотья срезанной кожи на морды, вытекший глаз….. По спине прошелся озноб. Подумал и испугался, что если тварь вернется и приведет других, или другие прейдут по следу ее крови? В голове возник образ чмока, с массивной челюстью и острыми как иглы зубами. Он понимал, что безопаснее догнать и добить свинью, но не мог себя заставить двинуться с места.
Генка долго стоял на коленях, погруженный в черную кровь и порубленную тушу, все всматривался в темноту, его контур пульсировал и мерцал. Из мрачного ступора его вывел хриплый выдох, прорвавшийся сквозь далекую капель. С парня словно сняли стеклянный колпак, звуки вернулись. Страх за Павла, совсем другой не похожий на тот, который пришлось пережить несколько минут назад, заставил Генку встрепенуться. Он подскочил на ноги, развернулся и кинулся к скрученному в кольца шлангу. К невероятному облегчению, шланг продолжал медленно раскручиваться и уходить в серо-зеленый ил, из него доносилось тяжелое дыхание. Генка схватил «черную змею» трясущимися руками и продолжил контролировать погружение.
Спустя несколько минут скольжение прекратилось. Муханов насторожился, все его чувства обострились. Шланг дернулся и снова стал медленно раскручиваться. Через полметра замер.
