точно поставить игрушку на отведенное для нее место. Многие игрушки он поправлял раз по пять-шесть, пока не удовлетворялся тем, как и где они стояли. Он подвинул вперед капитана стражи, туда, где тому предстояло встретиться с человечком, по мысли Кёнига, представителем крестьян. Если между этими двумя и шел диалог, происходил он только в голове мальчика, который неподвижно сидел, глядя на игрушечных человечков, собранных перед ним. В опущенных плечах Моргена, в том, как тот протягивал руку за одним человечком, но потом останавливался и брал другого, Кёниг ощутил неудовлетворенность. Казалось, он не мог решить, какого именно двигать первым.
Кёниг удержался, чтобы не ахнуть от удивления, когда деревянные солдаты вдруг покинули свои места, подняли крошечное оружие и пошли в атаку на собравшихся крестьян. Через секунды игрушечный городок превратился в место бескровной резни – солдаты отрубали крестьянам деревянные конечности. Недостаток в вооружении крестьян компенсировался многочисленностью их рати. Солдат стаскивали с лошадей, отбирали у них оружие, а после этого либо разрывали на куски, либо избивали миниатюрными граблями и другим крестьянским инструментом. Морген сидел, отклонившись назад, ни к чему не прикасаясь. Сначала казалось, что у солдат преимущество, но вскоре на улицу вышло еще больше крестьян. На помощь первым сорока солдатам прибыло еще шестьдесят, но в этот момент в бой вступили более тысячи крестьян. Через несколько минут городок был усыпан деревянными трупами, а оставшиеся в живых крестьяне забирали оружие у убитых солдат.
Кёниг откашлялся, и тогда Морген без всякого удивления на лице взглянул на него. Деревянные игрушки замерли, как только мальчик отвел от них глаза.
– У тебя небольшие проблемы с твоими крестьянами? – спросил Кёниг.
На мгновение худенькое лицо Моргена озарила улыбка.
– Да. Крестьяне взбунтовались.
– Вот я и вижу.
– Нет, я пошутил. Я слышал об этом от Ауфшлага.
Кёниг постарался не показывать свое недовольство.
– Да, конечно. – «Возможно, в будущем мне стоит держать Ауфшлага подальше от мальчика». – Тебе весело?
– Да. Обладая численным превосходством, они победят лучше вооруженного противника. Таким образом, крестьяне остаются крестьянами только потому, что позволили себе быть крестьянами. Возможно, они сами этого хотят, правда, мне это непонятно. Они с таким же успехом могли бы стать правителями, если бы пожелали.
– Это отчасти верно, но ты не видишь всей картины. Ты предполагаешь, что крестьяне знают, что победить правящих им под силу. Ты предпологаешь, что им придет в голову попробовать. Наконец, ты предполагаешь, что многие будут готовы умереть во имя этой цели. А когда крестьяне захватят власть, кто станет всем управлять? Кто – трудиться на полях? Кто заменит погибших солдат? Что тогда, не взбунтуются ли крестьяне против своих новых правителей?
– Вы
