стоявший рядом с другим доппелем, подался вперед.
– Тебя все бросают. А у этого ученого ничего не выйдет.
– Нет, – убежденно ответил Кёниг. – Этот ребенок – тот самый, избранный.
Беспокойство рассмеялся.
– Кого ты пытаешься убедить?
Сестра Вегверфен стояла перед Ауфшлагом Хоэ, сидевшим за идеально чистым письменным столом. Пусть внешность главного ученого Геборене вовсе не внушала трепета – жирный и круглый, с гнилыми зубами и сальными торчащими волосиками, – молодая жрица отлично понимала, каков он на самом деле.
Ей уже было известно, что наука – дело страшное и кровавое. Вегверфен достаточно много ассистировала Ауфшлагу в экспериментах, так что успела проникнуться к нему большим уважением из-за упорной тяги к знаниям, которую проявлял этот человек, хотя готовность Ауфшлага пойти на все, чтобы найти ответы на свои вопросы, граничила с безумием. Вегверфен наблюдала, как он подвергал пыткам целые семьи, просто чтобы выяснить, можно ли создать гайстескранкен, или же бредовые иллюзии являются врожденным свойством, которому человека научить нельзя. Она готова была поклясться, что Ауфшлаг – гайстескранкен, вот только он ни разу не проявлял ни одной бредовой иллюзии и всегда производил впечатление хладнокровного, пугающе здравомыслящего человека.
Нет, душевно здоровым его назвать было бы неверно. Пусть его и не преследуют иллюзии, но и вполне человеком его считать нельзя.
Ауфшлаг смотрел на нее крошечными глазками, лоб у него блестел. Он нервно барабанил пальцами по столу, и не было ритма в этой барабанной дроби. Он отвел взгляд, скривил лицо и снова обратил свое внимание на жрицу. Из-за чего он так нервничал? Его внимание тревожило ее. «Может быть, я что-то сделала не так?»
– Докладывай, – сказал он.
– Я осмотрела комнату Аусфаль, – начала она.
– И?
– Кровь – не самые лучшие чернила для письма, записи получаются не особенно разборчивыми. – По лицу Ауфшлага было совершенно понятно, что он шутить не в настроении. – Простите.
Он махнул рукой, дав понять, что извинение принято.
– Изложи по существу.
– Так вот. – Вегверфен думала о тех безумных запутанных строчках, которые ей пришлось часами расшифровывать, и о кровавом месиве на запястьях девочки, там, где она рвала вены зубами. – Аусфаль много раз написала: «Плохие у нас выходят боги». Я полагаю, она хотела сказать, что Вознесшиеся смертные плохо заменяют настоящих богов.
– Наш бог и будет настоящим.
– Конечно же. Я просто имела в виду, что…
– Продолжай.
Вегверфен прикусила губу, стараясь сосредоточиться.
– Аусфаль еще писала о том, как ей тяжело жить с пониманием того, что она Вознесется и станет богом. Она сокрушалась, что ей тяжело на душе, потому что на нее возложены ожидания всего народа. Она писала, что боится смерти и… – Вегверфен не решалась
