от оговорки ст. 106 «во время родов», поскольку, по его мнению, «данная оговорка не имеет ничего общего с уяснением момента начала человеческой жизни и менее всего предназначена законодателем для этой цели»[233]. Рассматривая «во время родов» исключительно как описание времени совершения преступления, он предлагал согласиться с позицией М.Д. Шаргородского, в соответствии с которой начало жизни – это либо «начало дыхания», либо «момент отделения пуповины»[234]. Как причинение смерти живому человеку следовало рассматривать также причинение смерти появляющемуся на свет и пока не дышащему ребенку.
Если исходить из названия и диспозиции ст. 106 «Убийство матерью новорожденного ребенка», отталкиваться стоит именно от «новорожденности», а это понятие в медицине всегда связывалось с отделением плода, его полным изгнанием из тела матери и первым вздохом[235].
Видимо, по этой причине законодатель связал момент рождения, а соответственно, момент появления у субъекта прав на охрану его жизни от посягательств, с отделением от тела матери. De jure это должно означать, что причинение вреда плоду, который все еще находится в теле женщины, даже если процесс физиологических родов уже начался, нельзя квалифицировать как убийство. Однако не совсем понятно, как в этом свете трактовать положение ст. 106 «убийство матерью новорожденного ребенка во время родов», поскольку этот временный промежуток имеет место до момента рождения. А уголовный закон, согласно положению ч. 1 ст. 106 УК РФ, охраняет жизнь человека уже в этот момент.
В отечественной юридической литературе также получила распространение точка зрения, согласно которой «уголовно-правовая охрана человеческой жизни должна начинаться с момента зачатия»[236]. Последовательным сторонником подобной позиции выступает А.Н. Попов, который отстаивает необходимость расширения временны́х границ начала жизни. В другой работе он предлагает сместить их на тот срок, когда «ребенок уже готов продолжить свое существование вне материнского организма»[237]. Он полагает, что, исходя из новейших медицинских нормативных актов, можно утверждать, что убийством следует признавать прерывание беременности на сроках свыше 22 недель, если, конечно, речь не идет о состоянии крайней необходимости, когда прерывание беременности производится для сохранения жизни беременной.
На наш взгляд, проблема уголовно-правового регулирования внутриутробного развития представляет собой сложное явление, в котором можно выделить несколько аспектов.
Прежде всего, принципиальное значение имеет защита эмбриона[238] на ранних сроках беременности. Определение статуса человеческого организма на ранней, эмбриональной стадии развития, необходимо в первую очередь для ответа на вопрос о том, как следует к нему относиться: как к «предмету правоотношений (тогда его можно будет покупать, продавать, уничтожать и т. д.) или как к части человека (про-человеку), нуждающейся в особой защите»[239].
Если обратиться к
Если обратиться к терминам ВОЗ, то новорожденный ребенок – ребенок с момента рождения до 28 дня своей жизни (http://www.who.int/topics/infant_newborn/ru/ (2016. 2 нояб.)). В данном случае мы обращаем внимание на момент начала новорожденности, поскольку временные границы этого периода в неонатологии, акушерстве и судебной медицине будут разными.
В данной работе под эмбрионом (
