тебе потом объясню.
К гостям выскочил всклоченный и разъяренный хозяин дома и сразу обратился к Козимо:
– Не женитесь, юноша, никогда не женитесь! – И уже спокойней пояснил: – Женщины постоянно требуют уделять им время, которого и без того мало.
Та самая Бенвенута, с которой яростно спорил муж, последовала за ним и, конечно, услышала совет, данный гостям. Бенвенута была особой весьма примечательной – крупная, не потерявшая красоту, но уже не первой молодости, из тех женщин, кому больше подошло бы распоряжаться в таверне. Объяснение мужа ее возмутило, Бенвенуто снова уперла руки в бока и завопила:
– У кого это времени мало, у вас?! Да вы на болтовню изводите в сто раз больше, чем на меня! И на старье свое тоже.
– Уйди, – мрачно приказал Никколи. Все трое гостей поняли, что возражать Никколи не стоит. Поняла это и Бенвенута, она осторожно, бочком удалилась, больше не произнеся ни слова.
После такого начала продолжить удалось не сразу. Росси посоветовал братьям:
– Походите и посмотрите сами, потом спросите.
– Вот это да… – восхищенно прошептал Лоренцо, когда они с Козимо действительно принялись обозревать богатство, накопленное Никколи.
Козимо лишь кивнул. Такого они не видели никогда и нигде. Мраморные бюсты и целые скульптуры, вазы, чаши, сосуды непонятной формы и предназначения, заботливо разложенные медали, монеты, камеи… чего там только не было!
У Козимо мелькнула мысль, что Бенвенута права – при такой коллекции уделять время жене просто невозможно.
Убедившись, что Никколи и Росси завели свою беседу, к которой присоединился еще один гость в монашеской рясе, Амброджо Траверсари, Лоренцо шепотом рассказал брату историю Никколо и Бенвенуты. Бенвенута была любовницей брата Никколи, и ученый муж зачем-то отбил красотку, пообещав жениться на ней. Он так и поступил, для начала сделав ее хозяйкой дома. Дома, но не вещей в нем. Бенвенута, видно, очень быстро пожалела о своей измене, ведь брат Никколи был обычным флорентийцем, пусть и состоятельным, а Никколо… В общем, скандалы начались почти сразу и с тех пор не прекращались.
– Бенвенута – простая кухарка, ни латыни, ни греческого не знает, едва ли умеет читать. Но требует к себе внимания, вот Никколи и ругается.
Дольше говорить братья не стали, потому что Траверсари взялся переводить текст с греческого на латынь. Козимо прекрасно давались языки, он пока еще плохо знал греческий, но уже хорошо владел латынью и в тот момент, когда Траверсари по оплошности допустил какую-то ошибку, невольно поправил. Мгновенно воцарилось молчание, Росси и Траверсари замерли, переводя взгляды с Козимо на Никколи и обратно. Медичи понял, что сделал что-то не то, но он был уверен в своей правоте и смотрел спокойно.
Молчание длилось пару мгновений, потом Никколи потребовал повторить замечание. Козимо повторил.
– А ведь он прав! – ткнул пальцем в сторону Козимо Никколи. – Прав! Молодец!
Позже
