модуле была выведена. Думай, товарищ Рыхлый, ты ведь можешь! Моя командирская голова от расчетов опухла.
– Однако курить разреши, трубку, – совсем не придуриваясь, спросил разрешения Иван.
Он прекрасно знал, что трубки и другие личные вещи, по которым можно определить национальную принадлежность разведчика, строго запрещены. Особисты на контрольном смотре все проверяли очень тщательно, однако Иван все-таки ухитрился прихватить с собой свою любимую деревянную трубочку. Вот теперь, как товарищ Сталин, начнет в нее мой любимый «Кэмел» крошить. Ну почему наши особисты не разрешили взять пару пачек горлодеристой махорки?..
Рыхтенкеу вытащил из-за пазухи почерневшую трубочку и, к моему удивлению, оттуда же выудил замшевый кисет. Отлично, три сигареты спасены! Однако хитер разведчик – еще и махорку свою умудрился заныкать. Чукча спокойно и ловко забил трубку, балансируя на туго надутом борту. Умял табачок «охотничьей» спичкой, осторожно прикурил, спичку переломал несколько раз и выкинул за борт.
Сидел несколько минут, покачиваясь в такт волнам и щурясь на восходящее солнце. Снял перчатку и опустил руку в воду, подержал на ветру.
– Градусов пять-шесть воздух, да? – переспросил он меня.
– Ну примерно так, – оценил я свои ощущения.
– В самолете грузовом холодно было: минус большой, самолет высоту менял, влага, конденсат, мороз, – пружина ослабилась, шпилька намерзла. Хорошо, что основные вышли, но там замки другие стоят.
А ведь действительно, другие группы десантировали раньше нас, простым парашютным способом на острова. Скорее всего, десантировали на ограниченную площадку с малой высоты. Припоминаю, что краем глаза видел купола. По-моему, были «Д-1-5У», у них раскрытие, скорее всего, было на чехол, самое то на малую высоту. Ну и, естественно, рампа, воздух одной температуры, потом уход на высоту, резкое похолодание и все такое. Надо всем из группы сказать. Не дай бог вернемся не все, пусть остальные расскажут.
– Я слышал, – вклинился Кузнец, – все принял к сведению.
– Однако Ару поменяю, еще подумаю, пусть кок чаю сделает, – отозвался Иван и, вынырнув с другой стороны палатки, подполз к рулевому Бахраджи.
– Командир, чай надо допивать, термос давай топить не будем, он хороший, китайский – мне его на двадцать третье мои дэвушки-поварихи подарили со столовой в Ереване.
Ну вот еще один! Один трубку с табаком протащил, другой – термос. Пронос на борт самолета фляжки с коньяком я сам прикрывал, ну а термос-то как? Интересно, вытащит ли Ковалев из рюкзака шмат с салом, луковицу и бутылочку самогона. Прости меня, дедушка Ленин и дорогой Леонид Ильич, но я, наверное, сейчас поступлю недостойно советского командира. Потому что… да потому что… Кузнец крикнул Бахраджи:
– Ара-джан! Достань сальце с хлебушком! Сам знаешь где…
Группа называется! Два коммуниста, два ударника социалистического
