нас?
– Похоже, она все-таки сдохла, когда умерло тело наемника, – сказал Коут. – Мы бы увидели, как она покидает тело.
Он покосился на Баста.
– Они ведь, кажется, выглядят как темная тень или столб дыма, когда находятся вне тела, верно?
Баст кивнул.
– И к тому же, если бы она выскочила наружу, она бы просто принялась снова убивать, уже в новом теле. Обычно они ведут себя именно так. Переходят из тела в тело, пока все не погибнут.
Трактирщик успокаивающе улыбнулся Хронисту.
– Вот видишь? Может быть, это даже не был носящий кожу. Просто нечто подобное.
Вид у Хрониста был почти безумным.
– Но мы же не знаем наверняка! Она сейчас может быть в ком угодно, в любом из жителей городка!
– Ага, может, она вообще во мне, – небрежно заметил Баст. – Может, я только и жду, пока ты утратишь бдительность, а потом возьму и укушу тебя в грудь, прямо напротив сердца, и выпью из тебя всю кровь. Высосу, точно мякоть из сливы!
Хронист поджал губы.
– Не смешно!
Баст поднял голову и улыбнулся Хронисту – широко, как рубаха-парень. Однако что-то с этой улыбочкой было не так. Она словно бы застыла на его лице – чуть дольше, чем надо. И была она чуть более широкой, чем следует. И взгляд его был направлен не на самого книжника, а чуть в сторону.
Баст на миг застыл. Его пальцы перестали ловко сновать среди зеленых листьев. Он с любопытством посмотрел на собственные руки и уронил полусплетенный венок на стойку. Улыбка медленно растаяла, лицо сделалось пустым и неподвижным, и он тупо обвел взглядом зал.
– Те вейан? – спросил он странным голосом. Глаза у него сделались стеклянные и невидящие. – Те-тантен вентеланет?
А потом Баст с головокружительной скоростью вылетел из-за стойки и устремился на Хрониста. Книжник сорвался с места и сломя голову рванулся прочь. Он опрокинул пару столов и с полдюжины стульев, потом запутался в собственных ногах, рухнул на пол и бросился к выходу уже на четвереньках.
На полпути Хронист, бледный и перепуганный, решился оглянуться и обнаружил, что Баст сделал никак не более трех шагов. Теперь темноволосый юноша стоял у стойки, согнувшись в три погибели, и заливался безудержным хохотом. Одной рукой он закрывал лицо, другой указывал на Хрониста. Он буквально захлебывался смехом. Ему пришлось ухватиться за стойку, чтобы не упасть.
Хронист был взбешен.
– Урод! – рявкнул он, с трудом поднимаясь на ноги. – У-у, ур-род!
Баст, по-прежнему захлебываясь смехом, вскинул руки и принялся потрясать растопыренными и скрюченными пальцами, точно ребенок, изображающий медведя.
– Баст! – одернул его трактирщик. – Довольно! Я серьезно.
Но хотя голос Коута звучал сурово, глаза у него искрились смехом. И губы подергивались в сдерживаемой улыбке.
Хронист с видом оскорбленного достоинства принялся расставлять по местам опрокинутые
