я пошел, мурлыча в тонПо городу, где Альпы
Над крышами – горбом.
Где танцовщицы за стеклом
То белы, то асфальтны,
То просто в голубом.
И в кабаке, в дыму, в проходе узком
Мне пела у стола взахлеб и догола.
И даже позвала. Но я сказал на русском.
И женщина ушла.
И был я нем. И был я зол.
И ухарем бездомным
Из потного стекла
Чужое пойло, как рассол,
Хлебал в дыму бездонном.
И выстыл, как зола.
И в руки мне ломилась грудью блузка.
Кривлялась и врала. Метала и рвала.
И на углу ждала. Но я сказал на русском.
И женщина ушла.
Жил-был город
Жил-был город под любовью
Без печалей и скорбей,
Шумно за его здоровье
Пил из лужи воробей.
Каблуки нескладной дробью
Мостовые били днем.
Жил-был город под любовью.
И я жил, конечно, в нем.
В небе клякса – голубь сизый —
Он мне писем не носил,
Но про девичьи капризы
Ворковал, что было сил.
В облака-сюиминуты
Он врывался так легко,
И казалось, вот, споют вам
Ангелки из облаков.
А в кармане слепо очень
Жил-был нож-грозоживот —
На кого и кем заточен,
Даже черт не разберет.
И лады как анфилады —
Рельсы-шпалы в добрый путь —
Приводили куда надо,
Хоть хотел – куда нибудь.
Где так нервно и так сладко,
В губы локоном маня,
В дневнике ее закладка
Грела строчки про меня.
Лужи ссохнут. Стиснет ворот.
Пыль осядет на ноже.
Под любовью жил-был город.
В небе. В музыке. В душе.
Жил да был
Нарисуй, художник, меня,
Пририсуй гитару мою.
Вот она висит, пыльная,
Я больше под нее не пою.
Не потому, что в ней жару нет —
Спит тишина на струне —
Время нас всех не жалует —
И вот она – на стене.
Нарисуй, художник, ее,
Чьи казались морем глаза,
Как под ту гитару поем —
Петь ей под другую нельзя.
Шорохи темных комнат,
Шепот навсхлип в ночи —
Все та гитара помнит
И молча с гвоздя кричит.
Нарисуй, художник, капель,
Что по окнам нотами бьет.
Где она, красотка, теперь,
И под чью гитару поет?
Как это все знакомо —
Холст оказался мал.
Может, остался омут,
Где я еще не бывал?
Жил да был,
Ни дня того не боле.
Жил да был,
Бродил вином все дни.
Была тюрьма, но к ней была и воля,
И били вместе в голову они.
Жил да был,
Терновником кромсался.
Жил да был,
На кулаках – без зла.
Бренчал
