с человеческой подлостью, участвовать в погоне за наживой, поневоле заражаться всем этим. Если ад буквален, логичнее уйти в монастырь и не заниматься ничем, кроме отражения греховных помыслов.
С: Ну так и уходи в монастырь! Кто сказал, что обязательно жениться, заниматься бизнесом, творчески реализовываться, получать светское образование?
Я: Дело даже не в приоритетности одного образа жизни над другим, а в том, что мое сознание просто не приемлет представление о буквальном аде. Утверждение, что ада нет – это моя природа, как дыхание. Начать думать, что ад есть, так же невозможно, как перестать дышать.
С: Если ада нет, то все дозволено?
Я: Но не все приятно и полезно. Относительный-то ад все же есть. Есть болезни, есть смерть, беды, нищета, нереализованность и все неприятные вещи, как в этой жизни, так и на том свете. И тут уже нужно выбирать, на какой риск ты готов пойти.
Например, у тебя очень важный разговор с очень важным человеком, не важно – личный, или бизнес, – разговор в ресторане, под коньячок, и очевидно, что если ты не будешь выпивать, то разговор не получится. И тут уже выбираешь, что тебе важнее – трезвость или разговор. Выбирая разговор, ты точно знаешь, что навредишь здоровью, выбирая трезвость – вредишь разговору.
То же и с грехами. Плотская любовь до брака – грех, но, если буквального ада нет – можно рискнуть. Возможно, и из отношений ничего не выйдет, а потом еще и в ад попадешь. Но из него все же будет избавление. А может, начнете встречаться, потом женитесь, обвенчаетесь, покаетесь в грехах и то, что началось с блуда, закончится совместным вхождением в рай рука об руку.
К тому же, думаю, и ад бывает разной степени тяжести. Ад за рукоблудие не должен быть равен аду за убийство. Если же ад вечный, то он весь одинаково неприемлем. Ведь, если вдуматься, не важно, вечно гореть в огне, или вечно бродить под дождем по каким-то унылым полям, зная, что кто-то наслаждается в раю. В какой-то момент сама зависть, что кто-то в раю, с Богом, а ты навечно исключен, станет жечь как огонь. То есть, я считаю, что все ады конечные, но одни дольше и тяжелее, другие легче и быстрее исчерпываются. Если же человек был ни плох и ни хорош, то, скорее всего, и на том свете ему будет так же ни плохо и ни хорошо, пока он не достигнет святости. И даже один и тот же грех может быть разной степени тяжести. Например, если женщина спит с оккупантами, чтобы они не убивали ее детей, кто ее за это осудит?
С: Это все – про вечную жизнь, про ад и рай, про Бога – твои фантазии. А по факту ты не знаешь, как оно на самом деле. Может, ты умрешь, и все просто выключится? А слова «я знаю это, потому что это записано в глубине моего сердца», «знаю просто потому, что знаю», мягко говоря, не убедительны.
Я: Почему? Если я вижу перед собой компьютер, я же не доказываю, что он есть. Я его просто вижу. Отсутствие буквального ада, отсутствие возможности прерывания вечного потока любви и радости я тоже вижу.
