знака отличия тех, кто способствовал победе красных в Гражданской войне. Был учрежден Орден Боевого Красного Знамени. В числе первых восьми командиров, награжденных этим орденом в Первой Конной армии, оказался и мой отец. Ордена привез из Москвы член Реввоенсовета армии – Клим Ворошилов, который вызывал к себе по одному каждого из награжденных и с приличествующей моменту серьезностью вручал их отличившимся коммунистам. Папе только что исполнилось двадцать пять лет, фактически он был еще совсем молодым человеком, но прошедшим уже «огни и воды» и приобретшим в силу этого солидную самоуверенность. Подозреваю, что его отношение к Ворошилову, с которым он постоянно соприкасался по работе, было не очень дружеским. Во всяком случае, как папа рассказывал мне, Ворошилов вызвал его и стал с пафосом и громким голосом разглагольствовать о том, как страна и партия отметили его столь высокой наградой, на что папа ответил ему (я привожу буквально слова, сказанные папой):
– Хватит, Клим. Остановись. Я не за эти цацки сражался, а за Советскую власть!
Получить награду он отказался, а Клим, разумеется, тут же сообщил, кому следует в Москву, и вскоре папу из Первой Конной убрали, переведя на низкую должность в Крым под начало родного брата Владимира Ленина – Дмитрия Ульянова.
Я уверен, что эта выходка папы спасла ему жизнь. Сохранись он в ранге одного из руководителей Первой Конной армии, он, несомненно, пришел бы к конфликтам с руководителями. При его независимом характере, незаурядной храбрости и отсутствии лизоблюдства он мог не уцелеть в годы разгула сталинской тирании, когда почти все старые большевики были уничтожены.
Папа работает в Симферополе и Севастополе и знакомится с будущей женой
Папа как-то рассказал мне, что брат Ленина Дмитрий Ильич Ульянов, который был, по его словам, в то время командиром санитарного военного поезда, всё время проводил в пьянках и гулянках с медперсоналом его «боевого поезда». Папе это не нравилось и вскоре после переселения в Крым ему удалось уйти на другую работу Переходы с одного места на другое сильно его расстраивали, стали пошаливать нервы, к тому же нередко возникали приступы кровохарканья. При каждом таком серьезном приступе ему приходилось прекращать работу и лечиться. В так называемом «Скорбном листе Симферопольской городской больницы» (сейчас такой документ назвали бы выпиской из истории болезни) в октябре 1923 г. было записано следующее:
Болен давно. Жалуется на кашель с мокротой, плохой аппетит, иногда потеет… (отец и мать умерли от туберкулеза в возрасте от 35–40 лет). У больного несколько раз было кровохарканье. Перенес сыпной и возвратный тиф и малярию в течение 1914–1922 гг.
За пять лет в Крыму он сменил шесть должностей. Эти пертурбации сильно сказались на здоровье отца, он тяжело заболел, был комиссован из рядов армейских, в 1927 г. попал даже в санаторий и пробыл там несколько месяцев. Он, видимо, морально страдал от того, что оказался выброшенным из числа руководителей.
В
